Третьего ноября, желая придать себе популярности, Национальное собрание постановляет, что имущество духовенства передается в распоряжение нации. Любопытно, что еще 10 октября данный вопрос был поставлен епископом Отёнским, который, по словам Мишле, отваживается вступить на эту скользкую почву и своей хромой ногой делает первый шаг, заявляя, что духовенство является не таким собственником, как прочие собственники.
Достаточно любопытно и то, что указ, лишающий духовенство его имущества, помечен архиепископством.
В тот же день Национальное собрание принимает указ, что до тех пор, пока оно окончательно не определит устройство юридической власти, парламенты останутся распущенными на каникулы.
В итоге парламенты приостанавливают свою работу.
— Мы похоронили их заживо, — заявляет Ламет, покидая зал заседаний.
Следствием двух этих решений стали две карикатуры.
Одна изображала погребение превысокого, премогучего и презнатного сеньора Духовенства, скончавшегося в зале заседаний Национального собрания в День усопших 1789 года.
«Тело покойного, — говорилось в письменном оповещении, — будет перенесено в королевскую сокровищницу, в национальную кассу, господами Мирабо, Туре, Шапелье и Александром Ламетом.
Оно проследует перед Биржей и Учетной кассой, которые окропят его святой водой.
Аббат Сиейес и аббат Мори прошествуют в похоронной процессии в качестве опытных плакальщиц. Аббат де Монтескью произнесет надгробное слово. Погребальное песнопение будет исполнено на несколько голосов дамами из Оперы, облаченными во вдовьи одежды.
В конце концов похоронная процессия направится к дому г-на Неккера, куда будут приглашены явиться кредиторы государства».
Что же касается карикатуры по поводу парламентариев, то она изображала их разбегающимися во все стороны под действием ледяного ветра, который срывает с них парики. «Такой ветер быка с ног свалит», — говорит какой-то прохожий.
Наконец новое помещение для Национального собрания было готово, и 9 ноября депутаты вступили во владение Манежным залом Тюильри.
На другой день повсюду были развешаны афиши следующего содержания:
Резвый — Мирабо.
Пугливый — Клермон-Тоннер.
Хитрец — аббат Монтескью.
Шальной — аббат Мори.
Нерадивый — Буажелен.
Грозный — герцог дю Шатле.
Ветреник — граф д'Антрег.
Строптивец — Ла Люцерн.
Голубчик — герцог де Куаньи.
Отважный — аббат Грегуар.
Весельчак — шевалье де Буффлер.
Носорог — Моро де Сен-Мери.
Лунатик — Казалес.
Бесценный — Александр Ламет.
Громовой — Туре.
Счастливчик — Байи.
Брыкливый — Тарже.
Добряк — Рабо Сент-Этьенн.
Упрямец — д'Эпремениль.
Верный — Малуэ.
Шаткий — герцог д'Эгийон.
Красавчик — принц де Пуа.
Гордец — маркиз де Монтескью.
Поразительный — Барнав».
В тот же день какая-то газета поместила объявление о начале заседаний, составленное в следующих выражениях:
«Выдающиеся актеры Манежного зала устроят сегодня представление старой, но снова востребованной пьесы „Обобранный король“.
В качестве второй пьесы будет сыгран „Честный преступник“, двухактная комедия, написанная прозаическим языком Генеральных штатов, что ничуть не хуже стихов.