Что вы имеете сказать в свое оправдание?
ЛЮДОВИК. — Я не имею никакого понятия о докладной записке от двадцать третьего февраля. Что же касается всего того, что относится к моей поездке в Варенн, то я сошлюсь на ответы, данные мною в то время комиссарам Учредительного собрания.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — После вашего ареста в Варение вы были временно отстранены от осуществления исполнительной власти, но продолжали составлять заговоры. Семнадцатого июля на Марсовом поле пролилась кровь граждан. Ваше собственноручное письмо к Лафайету, написанное в тысяча семьсот девяностом году, доказывает существование преступного сговора между вами и Лафайетом, к которому присоединился и Мирабо. Пересмотр конституции начался под их пагубным покровительством. Все виды подкупа были пущены в ход. Вы оплачивали пасквили, памфлеты и газеты, имевшие целью искажать общественное мнение, подрывать доверие к ассигнатам и отстаивать интересы эмигрантов. Записи Септёя показывают, какие огромные суммы были потрачены на эти свободоубийственные приемы.
Что вы имеете сказать в свое оправдание?
ЛЮДОВИК. — События семнадцатого июля не имеют ко мне никакого отношения; что же касается всего остального, то я не имею об этом никакого понятия.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Четырнадцатого сентября вы притворно приняли конституцию; в своих речах вы выражали намерение поддерживать ее и при этом направляли свои усилия на то, чтобы ниспровергнуть ее еще прежде, чем работа над ней была завершена.
Двадцать четвертого июля в Пильнице был подписан договор между Леопольдом Австрийским и Фридрихом Вильгельмом Бранденбургским, которые обязывались восстановить во Франции абсолютную монархию, а вы умалчивали об этом договоре до тех пор, пока он не стал известен всей Европе.
Что вы имеете сказать в свое оправдание?
ЛЮДОВИК. — Я сообщил о Пильницком договоре, как только узнал о нем сам; к тому же все, что относится к этому предмету, в силу конституции касается министров.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Арль поднял знамя мятежа; вы оказали ему содействие отправкой трех гражданских комиссаров, которые своей деятельностью не только не подавляли контрреволюционеров, но и потворствовали их преступлениям.
Что вы имеете сказать в свое оправдание?
ЛЮДОВИК. — Инструкции, полученные комиссарами, должны свидетельствовать о том, какого рода поручения были им даны; я не знал ни одного из них, когда они были предложены мне министрами.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Авиньон и Венессенское графство были присоединены к Франции. Вы привели в исполнение этот указ лишь месяц спустя, а за это время край был опустошен гражданской войной. Комиссары, которых вы посылали туда одного за другим, довершили его разорение.
Что вы имеете сказать в свое оправдание?
ЛЮДОВИК. — Я не помню, на сколько времени было отсрочено исполнение указа; впрочем, этот факт не может касаться меня лично: он касается комиссаров и тех, кто посылал их.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Ним, Монтобан, Манд и Жалес были охвачены сильными волнениями с первых же дней свободы; вы не делали ничего для подавления этого зародыша контрреволюции вплоть до того момента, когда вспыхнул заговор Дюсайяна.
Что вы имеете сказать в свое оправдание?
ЛЮДОВИК. — Я отдавал тогда по этому поводу все распоряжения, какие предлагались мне министрами.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Вы выслали двадцать два батальона против марсельцев, выступивших в поход для подавления контрреволюции в Арле.
Что вы имеете сказать в свое оправдание?