Еще в феврале 1624 года лорд Кенсингтон отправился на «разведку» во Францию. После возвращения он отчитался Бекингему в таких выражениях: «Клянусь вам, эта юная принцесса нежна и мила. Она невысокого роста, но идеально сложена… Я имел честь быть представлен королеве-матери… Она заявила мне, что прекрасно понимает, что испанский король претендует на создание всемирной монархии, и у нее нет более горячего желания, нежели выдать свою дочь за нашего принца… Все здесь мечтают о союзе с нами…» К тому же Генриетта-Мария «краснеет, тайком любуясь портретом принца».[87] Кенсингтон явно преувеличивал, предстояло решить немало серьезных проблем, но в целом Париж уже давно желал вовлечь Лондон в орбиту своей политики.
Затем в Париж отправился граф Карлайл, а в Лондон — маркиз д’Эффиа. Обсуждение пунктов брачного договора заняло все лето и осень 1624 года. Самым спорным из них было облегчение положения английских католиков-рекузантов. В ходе переговоров традиционно выдвигались предложения «дружбы и союза», «твердого и вечного мира между нашими наследниками и преемниками», «взаимной помощи в случае войны». Бекингем заметил Якову I, что англо-французский союз поможет ему и его наследнику обойтись без услуг парламента. Здесь он, очевидно, намекал на предполагавшееся приданое Генриетты-Марии — 2000000 фунтов, которое, по его мнению, могло удовлетворить финансовые нужды короны.
21 ноября 1624 года папа Урбан VIII дал разрешение на англо-французский брак, а 12 декабря в Кембридже Яков I ратифицировал брачный договор. Последний разрешал Генриетте-Марии, ее детям и слугам исповедовать католическую религию, иметь церковь в Лондоне с одним епископом и двадцатью восемью священнослужителями. Договор давал право королю Франции выбрать будущей английской королеве слуг и советников по своему усмотрению. В тайной статье брачного договора Карл Стюарт поклялся дать рекузантам полную свободу, помочь Людовику XIII в борьбе с Ла-Рошелью и другими гугенотскими крепостями, а французская сторона обещала содействовать восстановлению в правах Фридриха V Пфальцского.[88]
Со свадьбой, однако, не торопились. И король, и принц, и Бекингем желали получить формальные заверения Парижа о готовности заключить военный союз против Испании. К этому времени кристаллизовался «грандиозный» проект Бекингема, поддержанный наследником трона, подразумевавший создание наступательного союза в составе Англии, Франции, Соединенных Провинций, Дании, Швеции и протестантских князей Германии против Испании и империи. Еще в декабре 1624 года было достигнуто соглашение между Данией, Соединенными Провинциями и Англией, ставившее своей формальной целью восстановление Пфальца. Датскому королю Кристиану IV, который в следующем году станет главой Евангелического союза немецких князей, Лондон обязался ежемесячно выплачивать 30000 фунтов. Велись активные переговоры с Нидерландами, которые приведут к заключению в 1625 году военно-политического союза Англии и Республики Соединенных Провинций сроком на пятнадцать лет. Договаривающиеся стороны пытались сгладить экономические противоречия и, стремясь вытеснить Испанию из мировой торговли, оправдывали свои цели защитой «истинной» религии.[89]
В Лондоне очень надеялись, что союз с Францией обеспечит успех военных операций в Европе — ведь кардинал Ришелье и Людовик XIII обещали предоставить субсидии союзникам и направить 12 000 солдат для пополнения армии Мансфельда. Однако в тот момент, будучи не готовым ни с финансовой, ни с тактической точки зрения ввязываться в Тридцатилетнюю войну, Париж не намеревался связывать себе руки твердыми обязательствами. Состояние же английской военной казны было настолько плохим, что принц и Бекингем внесли в нее собственные средства. На них граф Мансфельд собрал 10-тысячную «английскую армию», которая являла собой жалкое войско из полуголодных крестьян, не имевших военной выучки, и отправился отвоевывать Пфальц.
Январская экспедиция Мансфельда завершилась катастрофой. Общественное мнение возложило вину за провал экспедиции на Бекингема, хотя настоящим виновником все же был Мансфельд, присвоивший львиную долю денег и не сумевший предложить надежный план кампании. Тем временем Папа Римский создавал препятствия для подтверждения собственного разрешения на брак Карла и Генриетты-Марии, а испанская сторона активизировала давление на Англию, намекнув, что не прочь возобновить консультации об англо-испанском браке. И Ришелье, опасаясь потерять влияние на Альбион, в феврале 1625 года решил поскорее устроить свадьбу. Карл хотел сам привезти супругу в Лондон, но отец ему воспрепятствовал. В Париж должен был отправиться Бекингем, чтобы заключить брак по доверенности и затем сопроводить принцессу в Англию. Но смерть старого короля на несколько месяцев отодвинула свадьбу. Яков завещал сыну нежно любить супругу, хранить постоянство в вере, защищать англиканскую церковь и не оставлять без помощи несчастное семейство Фридриха Пфальцского.