В 30-е годы в Англии наблюдались положительные сдвиги в экономике, в частности, была приостановлена инфляция, казна пополнялась. Но методы, которыми это достигалось, вызывали недовольство. «Нет денег и мало любви», — так можно суммировать фундаментальную проблему, которую Карл и его совет так и не смогли решить. Король, расходы которого после окончания войн в четыре раза превысили доходы, повысил обычные налоги и ввел ряд чрезвычайных без созыва и согласия парламента. Для увеличения доходов казны он воскресил всеми забытый закон 1279 года, который назывался «Наложение ареста на имущество рыцаря в обеспечение долга», согласно которому любой, кто получал 40 фунтов или больше со своих владений каждый год, должен был прибыть на коронацию короля и присоединиться к королевской армии как рыцарь. Опираясь на этот старый закон, Карл оштрафовал всех лиц, которые не смогли присутствовать на его коронации в 1626 году.
Особое возмущение подданных вызвало введение корабельных денег в 1634 году, несовместимое, по мнению юристов того времени, с традициями и обычаями англичан. Согласно статутам Эдуарда I и Эдуарда III, этот налог взимался только во время войн и только с прибрежных районов. Однако Карл утверждал, что правовых препон к тому, чтобы собирать корабельные деньги в мирное время и со всего королевства, нет. Этот главный и наиболее прибыльный налог прежде всего обосновывался внешнеполитическими нуждами. В одной из королевских прокламаций говорилось о том, что «не может быть претензий к королевским прерогативам и королевской власти, если ее действия продиктованы необходимостью защиты королевства».[113]
К несчастью, у короля и без ведения военных действий было немало расходов. Хотя многие современники видели в Англии остров благополучия, изолироваться от европейской войны, как оказалось, было невозможно. Много денег требовала политика в отношении Пфальца: Карл желал видеть свою сестру Елизавету и ее семью восстановленными в правах, но не на узурпированном престоле в Праге, а в замке Гейдельберга и не путем военных действий, а ценой покупки благоволения страны, которая может и обещает сделать это. Поэтому в первой половине 30-х годов. Англия поддерживала тесные отношения с испанской короной, во многом являвшиеся следствием секретных статей мира с Мадридом 1630 года. На фоне переговоров с Испанией и угрозы эфемерной франко-голландской блокады Фландрии сбор корабельных денег был призван усилить флот для патрулирования вдоль английских берегов. Когда же надежды вернуть Пфальц с помощью Испании рухнули, английская дипломатия была вынуждена обратиться к Франции и всей антигабсбургской коалиции, которые имели возможность отвоевать земли курфюршества силой. Вопреки распространенному в литературе мнению о том, что Англия с 1629 года из-за своей внешнеполитической несостоятельности не являлась объектом пристального внимания государств-участников европейской войны, следует отметить, что последние, стремясь использовать удобное стратегическое положение и флот Альбиона, частенько обращали взоры в его сторону. Между 1628 и 1641 годом около сотни послов побывали в Уайтхолле с целью заключить союзы либо сделать предложения о таковых.[114] Для Франции, Испании и Нидерландов проблема прохода через Ла-Манш и Па-де-Кале была очень значимой. Когда в 1634–1635 годах мощь английского флота значительно возросла вследствие введения корабельных денег, позиции Альбиона в Европе усилились.
В 1634–1638 годах корабельные средства обеспечивали от 150 до 200 тысяч фунтов ежегодно. Они поступали непосредственно в Морское казначейство, в результате чего лорд-адмирал граф Нортумберленд стал прямым бенефициарием налога. Оппозиция корабельным деньгам неуклонно росла, но двенадцать судей общего права, хотя и не без оговорок, заявили, что сбор этого налога в переделах прерогативы короля. В целом к 1637 году доходы королевской казны составляли 1 млн. фунтов в год, что было на 50 процентов выше, чем в 1625 году. Таким образом, Карл I по уровню доходов оставил позади своего осторожного отца. В 1637–1638 годах обвинение Джона Хэмпдена, отказавшегося платить корабельные деньги, вызвало протесты по всей Англии. Это в немалой степени обуславливалось тем, что в 30-е годы XVII века в королевстве, если брать период с 1500 по 1750 год, было больше всего молодых людей в возрасте 26–35 лет. Многие из них не состояли в браке, а ведь, как правило, те, кто молод и не женат, активнее выражают свое недовольство.[115]
113
The Constitutional Documents… P. 105–108; George. P. 59; Politics and the Bench. P. 187.
115
Daniels Ch., Morrill J.P. 73–74; Cust R. Charles I… P. 194; Parker G. Global Crisis… P. 107.