Драматическая структура и дух книги Иова ставят ее над прозаической литературой и превращают ее в глубокое поэтическое произведение. Книга Иова — поэтическая книга. Ее материал может быть историческим. Выводы могут быть дидактическими. Но по своей сути она — произведение поэзии. Ее автор взглянул на ее содержание глазами не столько дидактика-моралиста или историка, сколько глазами поэта. Таким образом он придал своему материалу более глубокий смысл и значение, чем это было бы в том случае, если бы он хотел лишь преподать урок людям или изобразить то, что однажды случилось в истории. Через внешнее дидактическое и историческое обрамление в книге Иова прорывается определенное переживание бытия, определенная метафизика, определенная установка по отношению к миру, человеку, Богу. В ее символах и образах, во всей ее драматической структуре кроется определенная идея, которая как раз и составляет смысл этой книги. И если Иов в своем страдании поступает так, а не иначе, то это только потому, что именно так, а не по-другому он переживает само бытие. Всякая этика опирается на метафизику и является ее проявлением в повседневности. Поведение Иова является выражением его взглядов и его самоопределения. Таким образом, желая проследить самую главную идею книги Иова, надо проникнуть значительно глубже, чем только в добродетели Иова; надо проломить, пробиться через этику Иова и раскрыть его метафизику, откуда он как раз и черпает силы в час испытаний.
Главная идея, на которой сконцентрирована вся книга Иова, — человек. Человек — объект разговора Бога и сатаны; человек — объект споров Иова с друзьями; человек, наконец, объект ударов судьбы и страдания. Позволение, данное сатане Богом, испытать Иова раскрывает перед нами горестную драму человеческой природы, которую Достоевский выразил в словах, сказанных Дмитрием Карамазовым: «Бог с сатаной борются в сердце человека». Трансцендентные начала — добро и зло, созидание и разрушение — сходятся в природе человека, вступают в борьбу и либо одно, либо другое празднует свою победу. Личность Иова в этом отношении необычайно характерна, ибо в ней как раз и происходят эти трансцендентные схватки. Она действительно является тем полем, на котором Бог борется с сатаной. И это не редкий, исключительный случай. Это судьба каждого человека. Вся наша история, вся наша общественная жизнь, наконец, индивидуальная наша природа — сцена, на которой идет вечная (до конечного разрешения) и неизбежная борьба между Богом и сатаной. Драма Иова это драма человека. V. Loch справедливо назвал ее «историей страданий неискупленного человечества»[6]. Эту борьбу Бога и сатаны, которую должен вытерпеть каждый, сущностно облегчил для человека подвиг Христа, ибо он сломал могущество зла в его основах. В искупленном человечестве князь лжи и зла уже не обладает такой силой, как прежде. Но в неискупленном естестве его неистовства были необычайно болезненными. Его сила, вырвавшаяся на свободу, здесь проявляется во всей своей свирепости и стихийности. Поэтому и Иов, отданный в его руки, должен был снести его неистовства до конца. Вот почему история Иова есть история всего неискупленного человечества. Она является историей неистовства зла, корни которого еще не подрублены Господом.
В этом как раз и заключается универсальное значение книги Иова, выделяющее эту книгу из всех книг Ветхого Завета. Весь Ветхий Завет, не исключая и Песнь Песни, этого поэтического произведения, сконцентрирован на народе Израиля; на его истории (исторические книги), на его морали (дидактические книги), на его назначении (книги пророков), на его литургии (книги священнослужителей). Уговор народа Израиля с Богом, его грехи и наказания, его беды и гонения, его заботы и войны, его внутренний общественный строй составляют содержание Ветхого Завета[7]. Между тем книга Иова проламывает эти национальные границы и выходит уже на общечеловеческие широты. В книге Иова Израиль не упоминается уже только потому, что ее герои не иудеи. Мессианской идеи избранности здесь нет. Поэтому здесь нет того постоянного обращения к своему народу, к его жизни и к его предназначению. Иов жалуется и говорит не как представитель какого-то определенного народа, но как человек. Он сетует не на несчастья общества, не на идолопоклонство народа Израиля, не на недостаточность любви к ближнему, как это делали пророки, но на саму тягостность и загадочность человеческой экзистенции. Иов – человек, и поднимаемые им идеи уже затрагивают все человечество. Как справедливо замечает V. Loch — «Его образ завершен в себе и потому годится для выражения религиозного сознания не только одного избранного народа, но и для выражения общечеловеческого чувства и веры»[8]. Однако это общечеловеческое чувство и вера в книге Иова отображаются в совершенно конкретной ситуации. Иов не теоретический мыслитель, который, опираясь на общие метафизические принципы, рассматривает и решает проблему человека. Он не формирует никакой общей антропологии. Он не создает никакой философской школы, как это делали греческие мудрецы. Мышление Иова порождено его собственной экзистенцией. Вмешательство высшей силы в его жизнь лишило его здоровья, семьи, богатства, повергло в беду и страдание. Его ситуация радикально изменилась. Счастье превратилось в несчастье и радость стала подавленностью. Печаль окутала его бытие. И перед лицом этой изменившейся ситуации он задумался. В свете страданий он выдвигает вопрос экзистенции человека и пытается на него ответить. Но в данном случае его волнует не человек вообще, но он сам; не жизнь человека вообще, но свое личное существование и своя собственная судьба. Он совершенно не затрагивает общей сущности человека. Что есть человек сам по себе и каков смысл его жизни — эта проблема никогда не возникает в медитациях Иова. Зато вместо вопроса сущности возникает вопрос экзистенции. Но так как экзистенция всегда индивидуальна, так как она всегда — моя жизнь и моя судьба, то все размышления Иова сосредоточиваютсяна нем самом. Он видит, что дни его сочтены и что он уже приближается к царству теней, из которого никогда не возвратится. Но для него это приближение неестественно. Оно для него не обычный путь иссякания и старения человеческой природы. Иов чувствует, что в смерть его толкает высшая сила. Она уничтожила его плоть, отняла здоровье и силы, она изгнала его из общества людей. Иов уже не в состоянии и дальше удерживаться на земле. Он должен умереть. Поэтому перед лицом этого вынужденного страдания и смерти он как раз и ставит вопрос своей судьбы: почему все это произошло; обязательно ли это должно было произойти; почему это произошло с ним; наступит ли освобождение от этих преследований после смерти. Проблема личной судьбы и личной экзистенции является главной темой книги Иова. Драма человеческой природы здесь сосредоточена на моей собственной драме. То, за что борется и ради чего страдает человечество в своей истории, здесь проявляется в борьбе и страдании отдельной души.
7
Здесь следует отметить, чтовсеСвященное Писание в болееглубоком(мистическом, символическом, образном) смысле имеет универсальное значение. Народ Израиля, будучи призван Господом подготовить условия для прихода Мессии, тем самым стал образомвсегочеловечества, вобравшим в себя все проблемы человечества. Поэтому жизнь Израиля, описанная в Ветхом Завете, им не исчерпывается, нокак образпродолжает жить и дальше в мировой истории. В этом отношении книга Иова не более универсальна, чем другие книги Священного Писания. Она более универсальна лишь благодаря своемунепосредственномусодержанию, которое взято не из жизни Израиля, но из человеческой экзистенции вообще. (замечание автора – А. М.).