В понедельник 19-го метался в треугольнике «СПК» – «Мегаполис экспресс» – «Наука и жизнь». В своем журнале отрабатывал зарплату, в других редакциях бился за Календарь. Я разрываюсь. А Гриша в рабочее время отправился в… баню. Мы с ним в одной руководящей упряжке, а ему совсем не ведомы чувства ответственности, солидарности и товарищества. Он банным веником отмахивается от нервной повседневности…
Чтобы великий Советский Союз не сдох с голода, нам с Запада присылают собранное продовольствие. Стыд и позор. В магазине за молоком почти военная баталия: пакеты рвут из рук друг у друга и на полу молочные лужи. Озверение и омерзение. А премьер Коля (Николай Иванович Рыжков) и в ус не дует. Наверняка у него нет проблем ни с молоком, ни с чем-то другим.
Рубли не иначе как «деревянные» не называют. И вместо продуктов накупаю книги: Ломброзо «Гениальность и помешательство», «Санин» Арцыбашева, избранное Альбера Камю. Хватаю, а читать уже многое не успеваю. Напечатал, или, как я люблю говорить, добил март для «Науки… В какой-то день из-за сильного насморка сидел дома, занимался и жил в другие времена, в годы правления цариц Елизаветы и Екатерины, разговаривал о жизни и философии с Дидро и Вольтером. Вспоминал еще Венецию – Большой канал, дворец дожей, мост Риальто… Неужели больше никогда не увижу еще раз Венецию, Италию?..
Поскриптум. Тогда я не верил в будущее. И никто не верил. «Нам не дано предугадать…» А в Италии, в дальнейшем, мне удалось побывать, и не раз. И в Венеции побывал трижды… (22 ноября 2010)
Первая ласточка Календаря – в «Экспрессе» за 14 декабря в разделе «Хобби» напечатан мой календарь под заголовком «Дневник судеб». Календарем заинтересовалась и «Сельская жизнь» (у нее тираж более 6 млн.)… Удача и на фронте дефицитов: Ще обменяла табачные талоны на мыло и мужские трусы, – такая вот се ля ви!.. И беда, почти катастрофа: погибаю от новых толстенных газет и еженедельников («Русский курьер», «Независимая газета», «Куранты» и т. д.), не могу все охватить. А еще покупаю книги… «Жизнь 12 Цезарей», Войнович «Москва 2042 года», воспоминания Родзянки, Оруэлл и т. д. А тут в «Мегаполисе-экспрессе» прочитал интервью с Юрием Нагибиным и двумя руками подписываюсь под его словами:
«…Мне 70 лет. Едва ли я увижу наступление нового века, но ничуть не жалею об этом. У меня нет ни надежд, ни иллюзий, ни ожиданий чуда. Я благодарю Бога за то, что он дал мне «посетить сей мир в его минуты роковые». И благодарю его за то, что он дал мне увидеть крушение самого антигуманного строя за всю многострадальную историю человечества, который многим казался вечным. Нас ждут тяжелейшие дни, много крови, много грязи. Но история свой приговор вынесла. Хотя мне лично, как и всем людям моего поколения, впереди ничего не светит, я не опускаю рук и делаю свое дело».
Молодец, Нагибин! Я, будучи помоложе, возможно доживу до XXI века, но надежд на светлое будущее не питаю, хотя, возможно, товарно-продовольственная ситуация и переменится к лучшему. А пока гонорары тут получил немалые, но цены в коммерческих магазинах еще выше. Нормальный мужской костюм стоит 600–800 рублей…
Сегодня первый выходной из трехдневных праздников. С утра на рынок. Хотел купить немного помидор и свежих огурчиков, но 30–40 рублей, – и никакой 13-й зарплаты не хватит!.. Поехали на Арбат. Снег, грязь и куча матрешек с изображением Горбачева. Серо-грязные ню на картинах без ренуаровской притягательности и свежести. Елок нет. Все хмуры и озабочены, веселятся только дети. Из вкусностей одно мороженое.
Позади 80-е годы, впереди 90-е. Что жду? Довести свой Календарь по всем 12-ти номерам года, составить себе некоторое «имя», помелькать в других изданиях и получить дополнительный заработок к пенсии. Вот такое весьма скромное желание. Желание на фоне нездоровья: проблемы с глазами, с венами на правой ноге и покалывающим от боли сердцем. «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо…». Правда, Утесов выговаривал иначе: каррошо!..
1991 – 58/59 лет
Опомнились и объявили Рождество Христово нерабочим днем. Но нет никакого возвышенного праздника. Масса нищих. Помимо стариков и старух, просящие помочь молодые музыканты. Какой-то парень играл на дудочке полонез Огинского и ему в кепку, лежащую рядом, бросали монетки. Куча спекулянтов на улицах и не только цыганки, и все объявляют: «Жвачки! Жвачки!..». Продают все: водку, сигареты, книги. И никто никого не гоняет. Свободная торговля. Не страна, а кошмарики, переходящие в кошмар.