— пел и прыгал Александр Буйнов. Жанна Бичевская ругала Зыкину: «Зыкина — это не народный фольклор, а просоветский режимный фольклор».
Отпуск прошел, а с ним вся старая жизнь. Кругом новости и новации, и даже нет телепрограммы «Время», теперь Татьяна Миткова.
Пришлось делать какие-то дополнения в политиздатовский календарь, а точнее «СП Баян». Был у нас в гостях Витя Черняк. Посмотрел мои переплетенные тетради календарей, архивные папки и сказал, что я собрал «миллионы» и сижу на «мешке денег». И обсуждали с ним издание календаря-детектива. Ну, и, конечно, брильянтовый дым…
9 сентября с утра поехали к Белому дому, обошли его весь, посмотрели на статьи баррикад и читали листовки, наклеенные на стенах:
С неба звездочка скатилась — Лопнула империя.
Помимо частушек, различные надписи: «Фашизм плох в любой одежде… Храни нас Господь от КПСС во веки вечные аминь. Слава России… Ребята, не расслабляться. Еще не все!.. Борис Николаевич! Дай вам Бог устоять перед соблазном стать очередным светочем, Солнцем, Великим Кормчим… Большевистских выкормышей — в сталинские лагеря… Здесь стояли, чтобы умереть и выстояли, чтобы жить…» и т. д.
Святое место. Тут отстояли свободу…
Реплика, спустя 19 лет. Отстояли свободу, но какую?
Для кого? Вот мнение Владислава Иноземцева, экономиста и социолога: «Россия — уникальная страна, чье главное несчастье заключено в ее властителях… Под разговоры о порядке и заботе о гражданах санкционировали невиданное разворовывание национальных богатств, сколачивание миллиардных состояний и упадок ранее великой индустриальной державы…» (МК, 2 ноября 2010). И заголовок из Литературки: «Эх, Раш, еще Раш, еще много, много Раш…» (тот же ноябрь 2ою). И мне нечего добавить…
Вчера ездили на Ваганьково, на могилу мамы. Около колумбария захоронение трех жертв, отдавших свои жизни на алтарь свободы. Два русских парня и один еврей — Илья Кричевский. Среди цветов лежит листок со стихами Кричевского:
Пришли домой, пообедали, выпили немного водки на помин души. Вспомнили с благодарностью и Пушкинские горы — воздух, тишина, исторические места… А Москва — сущий ад, с грохотом, вонью и отравленным воздухом.
На работе очередной переезд — с Черкасского проезда на улицу Вернадского. Если ехать с Полежаевской, то 10 остановок и две пересадки, с Сокола — 11 остановок и две пересадки. Более часа езды, муторно и противно. На новом месте ералаш — мешки с бумагами, пишущие машинки — все вперемешку. Да, что об этом!.. Вот какой-то рецензент, доктор исторических наук, ознакомился с моим календарем и изрек: «Пройдет 50 лет и это издание станет раритетом». А я тем временем врубился в новую тему: 1932 год, чем отмечен и знаменит год моего рождения.
С политиздатовским календарем беда: дважды запарывали пленку и срывали дату выхода. Пришли ответы из журналов «Нева» и «Даугава»: мой календарь им не приглянулся. Зато все время возникает Чиж, новая идея: дамский журнал. Я ей предложил название «Незнакомка» и даже сходу сделал материал на 11,5 страницах «Знакомые и незнакомки Александра Блока».
Ну, и т. д. «И тонкий стан обняв, лукавить, и мчаться в снег и темноту…». Блок — это замечательно. А на работе не замечательно…