Второго марта к 18 часам собрались гости (9 человек против 17-ти на 50-летие). В специальный альбомчик гости записывали строки о юбиляре, а Анисим даже разразился стихами:
Пили все подряд — шампанское, вино, водку и коньяк, и под «это дело» высказывали всякие преувеличения, сравнивая меня с Карамзиным и Иосифом Флавием. Было и лестно, и смешно… Стрижев называл всех женщин «ласточками» и спьяну лез целоваться. В общем, было вполне ничего. А 3 марта уже чествовали на работе. И бывший первый зампред Центросоюза Яшин сказал, что я «попал в наш квадрат», в цифру «60», однако отметил, что у меня «молодая походка». Подарили часы с кукушкой. Теща долго ждала, что кукушка закукует, а она никак: часы оказались бракованными и пришлось их менять… Половик тоже посвятил мне строки:
Что ж, верно, по крупицам. 6-го пошли с Ще в к/т «Ленинград» и смотрели американский фильм «Ярость в клетке». Боже, все мы в клетке…
Грустные мысли о возрасте не покидают меня. А тут еще чреда уходов: Юрий Ваньят, Евгений Евстигнеев, Асаф Мессерер… Но, правда, есть и другие примеры: отпраздновали 90-летие Николая Старостина, он до сих пор мотается с командой по городам и весям. По «Маяку» было интервью с 89-летним Вадимом Козиным: трезвый старикан и даже сохранил певческий голос. Так что бывает по-разному.
Вчера по первой программе «Останкино» в программе «Книжный двор» в 12.25 зачитывали мой календарь (а там и Кафка, и Пришвин, и еще кто-то, связанный с этим днем). Диктор читал текст на фоне изобразительного ряда. И титры после, в которых перепутали мою фамилию: Бизилянский, внесли ложку дегтя… Приступил к составлению календаря Российской истории. Напечатал первые 8 страниц. А еще получил отпечатанную рукопись «Терры детективы» — четыре экземпляра, — и тащил на себе 6 кг веса, и впервые убедился, какое это тяжелое дело — литература, литературная ноша. Все дни проходят в печатании, раскладке, разборе досье, помогает Ще, если бы не она, то погиб бы под горой бумаг.
По случаю своего увольнения Ще дала торжественный чай. Грузинская натура: «Я ушла с цветами, а могла уйти с горькой обидой!» Эпоха ЦНИИЭП жилище закончилась, начался новый период: домашнее хозяйство, секретарь-помощник мужа… Все неожиданно сошлось в одной точке: мой пенсионный возраст, увольнение Ще и развал в стране. «Коктейль Молотова»!..
Делаю отчаянные попытки и пристраиваю свои материалы в журналы «Огонек», «Столица», «Очаг», параллельно печатаю календарь в «Науке и жизни». Рада Никитична поманила изданием книжки, но проект буксует. Тут говорил с Володей Соловьевым: он — безработный и совсем без денег.
Отказываюсь от покупки многих газет и журналов — дорого.
Бунтует Ще: «Я сижу дома, но я не домработница». Ходила на биржу труда… Я печатаю российский календарь и надеюсь, что «Панорама» его издаст, а там идут какие-то структурные изменения, увольняют — назначают, сливают — разъединяют.
писал Игорь Губерман.
Все время появляются какие-то проекты. Витя Асаулов носится с идеей издавать свою газету, хочет, чтобы в ней я вел футбол, а Юрий Цыбанев — хоккей. Замаячило еще издание — «Новый московский «Огонек». И я, как рыбак, везде закидываю удочку: авось, что-нибудь выловлю. И утешаюсь одесской песенкой:
Ремарка. И они пошли — и газетно-журнальные публикации навалом, и книги. Но сколько это стоило нервов, терпения и времени ожидания.