В Гражданской войне тоже немало «врагов» руководило Красной армией. Так, в составе Реввоенсовета Республики в 22 человека врагами оказались 14 его членов13. Соответственно деяния «врагов» либо замалчивались либо разоблачалась их вредоносность. И тоже соответственно
— возвеличивалась историческая роль немногих: самого вождя и его окружения, а также «своевременно» умерших (и поэтому не успевших стать врагами народа).
Очень выразительны в «Кратком курсе» пассажи, посвященные большевикам и меньшевикам. Например, в выводах к главе о первой российской революции можно прочесть: «Большевики держали курс на развертывание революции, на свержение царизма путем вооруженного восстания, на гегемонию рабочего класса, на изоляцию кадетской буржуазии, на союз с крестьянством, на создание временного революционного правительства из представителей рабочих и крестьян, на доведение революции до победного конца. Меньшевики, наоборот, держали курс на свертывание революции. Вместо свержения царизма путем восстания они предлагали его реформирование и «улучшение», вместо гегемонии пролетариата — гегемонию либеральной буржуазии, вместо союза с крестьянством — союз с кадетской буржуазией, вместо временного революционного правительства — Государственную думу,
как центр «революционных сил страны14.
В этом пассаже расчетливо перепутаны действительные позиции меньшевиков и явно искажающие их взгляды с целью дискредитации оценки. Вспомним, что в период первой российской революции большевики и меньшевики были двумя фракциями одной и той же революционной партии, и меньшевики никак не могли в ту пору быть 7 реформистами. Как большевики, так и меньшевики с оружием в руках были в декабре 1905 гг. на баррикадах в Москве (другое дело, что Плеханов осуждал московское восстание как несвоевременное). Меньшевики никогда не были против временного революционного правительства и не могли противопоставлять его Думе, ибо правительство и Дума — разные ветви власти, в одном случае — исполнительная, в другом — законодательная. Спор шел совсем в иной плоскости: буржуазным или рабочекрестьянским должно быть это правительство и входить или не входить в него социал-демократам.
В «Кратком курсе» фальсифицирована история всех трех революций и история всех партий. Но с одной оговоркой: история большевистской партии удостоилась исключительно апологетической фальсификации15 если не брать в расчет сталинскую мифологию о происках Троцкого, Зиновьева, Каменева и других будущих врагов народа. Руководство практической деятельностью по подготовке Октябрьского переворота была приписана Сталину: «16 декабря состоялось расширенное заседание ЦК партии. На нем был избран Партийный центр по руководству восстанием во главе с тов. Сталиным. Этот партийный центр являлся ядром Военно — революционного комитета при Петроградском Совете и руководил практически всем восстанием» |6. В действительности не партийный центр, никому тогда не известный, а Петроградский ВРК осуществлял руководство Октябрьским переворотом.
То, как одни фигуры выдвигались, а другие задвигались видно на примере выводов к главе о гражданской войне. Среди руководителей нового типа фигурирует только троица: Фрунзе, Ворошилов и Буденный. Отсутствуют упоминания о председателе Реввоенсовета Республики Троцком и большинстве членов Реввоенсовета17. Ни слова о таких командующих армиями, как В. К. Блюхер (награжден первым орденом Красного Знамени, а всего за гражданскую войну получил три), М.Н. Тухачевский, И.П.Уборевич, И.Э. Якир и др. Однако удостоились чести быть упомянутыми скромные по тем временам военком полка Н.М. Шверник и не попавшие даже в специализированную советскую энциклопедию по гражданской войне Л.М. Каганович, Н.С. Хрущев, М.Ф. Шкирятов.
Определенный сдвиг в отношении не столь искаженного изображения революции и гражданской войны, как это было в 30—40 —е гг., стал происходить с середины 50 —х гг. после XX съезда КПСС. Началась реабилитация некоторых репрессированных при Сталине деятелей
революционного движения и гражданской войны, чуть приоткрылись ранее недоступные архивные фонды18, стали выходить книги и другие публикации, с фактическим материалом, который подрывал некоторые сложившиеся мифы — стереотипы19. Хотя такие публикации не столько разрушали, сколько обновляли, корректировали, делали более гибкими прежние догмы и схемы, это периодически вызывало тревогу в аппарате ЦК КПСС. Тем более, что не было недостатка и в сигналах с мест.
Поступали письма «читателей» и с критикой журнала «Вопросы истории» за публикацию статьи Э.Н. Бурджалова о Февральской революции, в которой тот якобы пытается реабилитировать Каменева и Зиновьева 20. Дело закончилось принятием ЦК в марте 1957 г. разгромного постановления о журнале «Вопросы истории» и снятием самого Бурджалова с должности зам. главного редактора журнала.