Впрочем, она тут же прикрикнула на себя: совсем неинтересно! Все мысли о его личной жизни нужно срочно выкорчевать из головы. Она придёт сюда всего на один месяц… Или чуть больше. Сколько там осталось времени до рейса в Японию? Как говорил Женька, всего ничего. А потом Анастасия уйдёт, и больше никогда они не встретятся.
То есть, Герасимов говорил, что если ей понравится, она сможет работать на судах, пока позволит здоровье… Но можно будет перейти на другое судно, не правда ли?
– Завтра мы становимся под загрузку, – проговорил капитан. – И у вас есть два варианта: переночевать дома и приехать в Находку своим ходом – на автобусе там, или на маршрутке – или сегодня до восемнадцати ноль-ноль вернуться на судно с вещами и идти в порт загрузки вместе с нами. В Находке контейнерный терминал и, поскольку мы становимся на линию, то приходить отныне будем именно туда…
– Значит, на линию, – проговорила Анастасия; всё, как и говорил Женька.
Но капитан, видно, решил, что она не знает, и пояснил.
– Иными словами, загружаемся в Находке, идем в Иокогаму, выгружаемся, забираем товар, возвращаемся в Находку. Всё это занимает в общей сложности пять-шесть дней. А если товар подготовлен и причал свободен – и того меньше… В общем, решайте!
Решать. Что можно решить, когда в голове такой кавардак. Не она ли совсем недавно говорила себе, что после развода со Смеляковым, мужчины не будут её интересовать?
– А вы бы как сделали, Олег Николаевич? – вырвался у неё вопрос.
– Со своими домашними я уже попрощался, – ответил он почему-то довольно сухо.
Попрощался с домашними. Значит, у него нормальная семья. Жена. Дети. Вид у Демидова явно ухоженный, ощущается женская рука. Мало кто из мужчин умеет так безукоризненно приводить в порядок свою форму. Как, однако, идёт ему эта форменная кремовая рубашка!
Да и почему бы ему не быть женатым? Кто бы позволил ему болтаться по миру вне брака, такому необыкновенному?
Но сегодня что-то у него не заладилось. Может, с этими самыми домашними, вот Демидов и раздражён, хотя усиленно это скрывает.
– Я пойду с вами, – решила Анастасия.
– С четырнадцати часов вахта старпома. Я предупрежу его относительно вас.
Что ж он такой ледяной! Ненавидит женщин, что ли? Интересно, те, кто ненавидит мужчин – феминистки, а те, кто ненавидит женщин? Голубые? Нет, ну почему сразу крайности? Они называются просто: женоненавистники.
Глава четвёртая
Демидов тоже пошёл впереди неё, опустился на нижнюю палубу, провёл Анастасию неведомыми переходами – да здесь заблудиться можно! Остановился перед какой-то дверью, позвенел ключами, открывая, и торжественно провозгласил:
– А вот и ваше рабочее место.
Потомотступил в сторону, пропуская женщину вперёд. Какое уединенное место! Наверняка все остальные каюты находятся в стороне, так что они с капитаном на судне практически одни…
О чём она опять размышляет? Анастасия заставила себя внимательно осматривать лазарет, в котором ей предстояло работать.
Не стала ахать и приговаривать, как ей понравился медицинский блок, но на самом деле так и было.
В спортивном диспансере она ютилась в небольшом кабинетике, в котором стоял стол, узкая кушеточка, раковина, – вот и всё.
Здесь, как сказала бы дочь, хоть конём гуляй! Не думают же моряки, что она станет выполнять на судне сложные хирургические операции!
– … Если здесь чего-то, по вашему мнению, не хватает, мы успеем это заказать… Нам доставят заказ прямо в порт Находку… Но не буду вас торопить. Закончите здесь, зайдите ко мне, я вызову для вас рейдовый катер.
Он взглянул на часы, висящие на переборке.
– Через час у нас обед. Я вас приглашаю. Встретимся в кают-компании.
– Не будете ли вы столь добры, – сказала Анастасия, – прислать за мной кого-нибудь из матросов. Боюсь, мне придётся немало проблуждать, прежде чем я выйду к так называемой кают-компании.
– Почему, так называемой? – удивился он, выходя. – Кают-компания и есть кают-компания. Она так называлась и два века назад.
Он положил ключи на стеклянную полку открытого шкафчика с лекарствами, и они, как и положено, звякнули, отчего-то заставив Настю вздрогнуть.
Уже закрывая дверь с обратной стороны, капитан приоткрыл её опять.
– Я пришлю к вам моториста. Его звать Сергей Зиновьев… Будете уходить, лазарет закройте. У нас на судне ничего не пропадает, но лазарет надо закрывать на ключ. Так положено. В вашем ведении, насколько я знаю, имеются лекарства строгой отчётности.
Здесь всё было белым: стены – ах, да, не стены, переборки. Естественно, белый потолок с огромными лампами дневного света. Шкафчики с лекарствами и инструментами сплошь белые. Даже на полу – серо-белый линолеум. И ни следа какого-то человеческого присутствия. Так и казалось, чтосию минуту откуда-то из стены выдвинется механическая рука с наполненным шприцем, а кресло мягко примет в себя больного, чтобы тут же развернуться в операционный стол.