Именно вокруг этого вопроса вот уже несколько недель велись в Венгрии ожесточенные дискуссии. До чего же вовремя оказался Самуэли в Москве, и какую правильную информацию дал он Ленину об идеологических разногласиях в объединенной венгерской партии! А Ленин с присущей ему щедростью делился в письме своим богатейшим опытом, приводил убедительные доводы и факты, не скупился на суровые, откровенные выводы.
«Товарищи венгерские рабочие! Вы дали миру еще лучший образец, чем Советская Россия, тем, что сумели сразу объединить на платформе настоящей пролетарской диктатуры всех социалистов. Вам предстоит теперь благодарнейшая и труднейшая задача устоять в тяжелой войне против Антанты. Будьте тверды. Если проявятся колебания среди социалистов, вчера примкнувших к вам, к диктатуре пролетариата, или среди мелкой буржуазии, подавляйте колебания беспощадно. Расстрел — вот законная участь труса на войне».
Наконец-то Бёму и его друзьям удалось найти Бела Куна. Не скрывая своего беспокойства, знакомились они с письмом Ленина.
— Расстрел? — неожиданно вырвалось у Кунфи. Гримаса ужаса перекосила его лицо, а пальцы ворошили густые волосы, слегка тронутые сединой. — Ленин не может так думать, это недоразумение! — воскликнул он.
В комнату вошел Самуэли.
— Со всей ответственностью заверяю товарищей, что Ленин думает именно так, — подтвердил он. — Владимир Ильич Ленин не забыл и о солдатах, которым предстоит вести беспощадную борьбу против врагов пролетариата. «Передавайте привет «моим сынам»!»— сказал он, когда я рассказал ему, что солдаты внутренней безопасности называют себя бойцами-ленинцами. А вот подарок им от Ленина.
Самуэли достал из кармана замшевый мешочек и высыпал на стол десятка четыре покрытых эмалью ярких значков: красные звездочки на серебряном фоне, увитые лавровыми листьями.
— Такие звездочки носят в Советской России комиссары!
— А я не разделяю этого положения товарища Ленина! — вскипел Кунфи. — Я не сторонник братоубийственной войны, даже если за нее ратует сам товарищ Ленин… Я категорически возражаю против оглашения письма!
— Имеется в виду классовая борьба, а не братоубийственная война, — спокойно заметил Бела Кун. — Это именно то, что вам следовало бы наконец усвоить.
Бём и Велтпер поддержали Кунфи. Письмо, дескать, необходимо сначала как следует изучить и обсудить.
— Ну что ж, можно и не зачитывать, — прервал спор Бела Кун. — Но завтра утром оно будет напечатано в газете «Непсава». Разумеется, полностью! И хотя товарищ Велтнер является ее главным редактором, тем не менее я настаиваю на этом!
Наркомы, обескураженные и раздосадованные, ушли.
— А письмо Ленина мы все-таки обсудим, — повернувшись к Самуэли, сказал Кун. — На расширенном активе профделегатов рабочих-металлистов. Я уверен, что рабочие крупных предприятий выскажут товарищу Кунфи свое мнение…
Заседание в большом зале кончилось. В комнату вошла группа членов Правительственного Совета — коммунисты и левые социал-демократы. Из рук в руки переходило послание Ленина, его читали и перечитывали, горячо пожимая Самуэли руку.
Товарищи провожали Самуэли к машине.
Вопросы сыпались со всех сторон.
— Что еще говорил товарищ Ленин?
— Как он выглядит?..
— Здоров, настроение бодрое, — отвечал Самуэли. — Да, да, несмотря ни на какие трудности, советские друзья сделают все возможное, чтобы помочь нам. Будут оказывать давление на румынскую армию; полки венгерских интернационалистов они подтянут на участки фронта, граничащие с Венгрией.
Кстати, уже приняты меры к тому, чтобы находящиеся в Венгрии русские военнопленные еще активнее вступали здесь в интернациональные части…
Самуэли умолкал на мгновение и потом продолжал:
— Да вы и сами, должно быть, знаете об этом. Уполномоченный, которого народный комиссар по военно-морским делам Украины товарищ Подвойский направил к нам для организации этого дела, наверное, уже здесь.
Товарищи удивленно переглянулись: об уполномоченном оии слышали впервые.
— Он вылетел из Киева на самолете военно-воздушных сил Советской Украины за несколько дней до моего отъезда. Ему давно пора прибыть к месту назначения.
— Значит, не долетел, — заметил Бела Кун. — Может, с самолетом что-нибудь случилось?
Самуэли вздохнул и молча сел в машину. Всего восемь часов назад и он и Добош были в подобном положении. Над Карпатами самолет попал в воздушную яму и стал падать, словно проваливаясь куда-то. Только благодаря мастерству и самообладанию «Ангела» удалось избежать катастрофы.
Через десять минут машина Самуэли остановилась возле его дома. Йолан, счастливая, бросилась навстречу. Они крепко обнялись. Йолан смотрела на Тибора и не верила: неужели это он, живой? Полными слез глазами она оглядывала его, словно старалась убедиться, что все страхи уже позади. Взгляд задержался на его руке.
— Новые? — спросила Йолан. Тибор молча снял с руки новенькие золотые часы, показал надпись на обратной стороне корпуса. «Товарищу Тибору Самуэли — от Ленина» — с гордостью прочитал Тибор.
— А это тебе, — Тибор достал из саквояжа коробку шоколада. — В Советской России такое лакомство доступно только детям. Ленин не забыл и о моем отце… — Самуэли выложил на стол пачку чая, аромат которого заполнил комнату. — «Прошу преподнести вашему отцу, пожилые люди любят почаевничать»…
Весть о возвращении Самуэли быстро разнеслась по городу. На квартиру к нему стали приходить друзья и знакомые. Лейриц взял звёздочки, присланные Лениным, и приколол одну себе на грудь, а другую — к фуражке Самуэли. Доктор Хаваш, озабоченный кашлем Тибора, укоризненно покачал головой, подошел к вешалке и, пошарив в карманах кожанки, вытащил плоский пузырек с лекарством. Потом поднес его к свету.
— Пузырек полнехонек, ты даже не дотронулся до него!
— Да, каюсь, совсем забыл, — признался Самуэли.
Желтый дворец в стиле барокко тонет в пышной зелени огромного парка. Всего год назад здесь была летняя резиденция королевской семьи. Неподалеку от парка, на одном из подъездных путей пригородной железной дороги, стоит состав из отделанных краевым деревом и окованных медью вагонов. Бывший поезд королевского двора. Сейчас во дворце резиденция Штромфельда, здесь разместился и Генеральный штаб венгерской Красной Армии. В поезде — главнокомандующий армией Вильмош Бём вместе со своим штабом.
Он диктует приказ по армии:
— Главное командование армии откомандировало товарища Тибора Самуэли в Генеральный штаб Российской Советской Республики с важным военно-оперативиым заданием. За неимением иных средств сообщения товарищ Самуэли преодолел расстояние в две тысячи километров на самолете. Не считаясь с трудностями, подвергая опасности свою жизнь, он исключительно успешно выполнил возложенную на него миссию…
Бём достал из ящика письменного стола кулек с конфетами и галантно протянул его секретарше. Она нерешительно взяла конфету, положила в рот, а Бём не без ехидства подумал: «Надо хоть чем-то подсластить горечь обременительной службы…» И, тоже пожевав конфету, продолжал диктовать:
— От имени Революционного Правительственного Совета и от себя лично объявляю товарищу Тибору Самуэли благодарность за его достойное высшей похвалы, беззаветное служение нашему делу. Заслуживает быть отмеченным пилот товарищ Иштван Добош, который, проявив твердость духа, беззаветную преданность и мужество, вызвался пилотировать самолет и образцово справился с возложенным на него весьма ответственным поручением…