А<лександр> И<ванович>. Ах, боже мой, какое мошенничество!
Х<рисанфий> П<етрович>. Мошенничество — это так, я с вами согласен; но, спрашиваю я вас, на что мне штаметовые юбки? что я с ними буду делать? разве себе на голову надену?
А<лександр> И<ванович>. И свидетели подписались при этом?
Х<рисанфий> П<етрович>. Как же! набрал какой-то сволочи.
А<лександр> И<ванович>. А покойница собственноручно подписалась?
Х<рисанфий> П<етрович>. Вот то-то и есть, что подписалась, да чорт знает как.
А<лександр> И<ванович>. Как?
Х<рисанфий> П<етрович>. А вот как: покойницу звали Евдокия, а она нацарапала такую дрянь, что разобрать нельзя.
А<лександр> И<ванович>. Как так?
Х<рисанфий> П<етрович>. Чорт знает, что такое: ей нужно было написать Евдокия, а она написала «обмокни».
А<лександр> И<ванович>. Ах, какой подлец!
Х<рисанфий> П<етрович>. О, я вам скажу, что он горазд на всё. «А племяннику моему Хрисанфию Петрову три штаметовые юбки!»
А<лександр> И<ванович>. (В сторону). Молодец, однако ж, Иван Петрович Барсуков. Я бы никак не мог думать, чтобы он ухитрился так.
Х<рисанфий> П<етрович>. (Размахивая руками). «Обмокни!» Что ж это значит? ведь это не имя: «обмокни?»
А<лександр> И <ванович>. Как же вы намерены поступить теперь?
X<рисанфий> П<етрович>. Я подал уже прошение об уничтожении завещания, потому что подпись ложная. Пусть они не врут: покойницу звали Евдокией, а не «обмокни».
А<лександр> И<ванович>. И хорошо! Позвольте теперь мне за всё это взяться. Я сейчас напишу записку к одному знакомому секретарю, а вы, между тем, доставьте мне копию с завещания вашего.
X<рисанфий> П<етрович>. Несказанно обязан вам! (Берется за шапку). А в которые двери нужно выходить — в те или в эти?
А<лександр> И<ванович>. Пожалуйте в эти.
X<рисанфий> П<етрович>. То-то! Я потому спросил, что мне нужно еще будет по своей надобности. До свидания, почтеннейший… как вас? я всё позабываю.
А<лександр> И<ванович>. Александр Иванович.
Х<рисанфий> П<етрович>. Александр Иванович! Александр Иванович есть Брульдюковский, вы не знакомы с ним?
А<лександр> И<ванович>. Нет.
X<рисанфий> П<етрович>. Он еще живет в пяти верстах от моей деревни. Прощайте!
А<лександр> И<ванович>. Прощайте, почтеннейший, прощайте!
ВТОРОЙ ОТРЫВОК
Каплунов. Еще и вина! а водки не хочешь? Один дьявол — вино и водка, ведь всё так же пьяно. [Мне всё равно — вино или водка, лишь бы пьяно. ] Пойдем!
Шрейдер. Нет, я в немецка театр пойду.
Каплунов. Охота в театр! (В сторону). Вот уж немецкая цигарка! И врет расподлец — и не думает быть в театре! Скряжничает проклятая немчура: боится проиграть алтына, и еще в театр! На свой счет не выпьет пива немецкая сосиска! Когда-нибудь, ей богу, поколочу его на все боки. (Вслух). Это что за зеркало? (Схватывает со стола зеркало).
Лаврентий. Перестаньте. Чего вы пришли? ведь барина нет. Что вам здесь делать? (Слышен стук в боковые двери). А вот и барин теперь увидит.
(Шрейдер и Каплунов убегают. Остается Петрушевич, погруженный в задумчивость. Лаврентий и Аннушка).
Лаврентий. А! Анна Гавриловна! Насчет моего почтения с большим удовольствием вас вижу.
Аннушка. Не беспокойтесь, Лаврентий Павлович! Я нарочно зашла к вам на минуту. Я встретила карету вашего барина и узнала, что его нет дома.
Лаврентий. И очень хорошо сделали: я и жена будем очень рады. Пожалуйте, садитесь.
Аннушка (севши). Скажите, ведь вы знаете что-нибудь о бале, который на днях затевается?
Лаврентий. Как же. Оно, примерно, вот изволите видеть, складчина. Один человек, другой, примерно так же сказать, третий. Конечно, это впрочем составит большую сумму. Я пожертвовал вместе с женою пять рублей. Ну, натурально бал, или что обыкновенно говорится — вечеринка. Конечно, будет угощение, примерно сказать — прохладительное. Для молодых людей танцы и тому прочие подобные удовольствия.
Аннушка. Непременно, непременно буду. Я только зашла за тем, чтобы узнать, будете ли вы вместе с Агафией Ивановной?
Лаврентий. Уж Агафия Ивановна только и говорит всё, что о вас.
Закатищев (вбегает). Что, Иван Петрович дома?
Лаврентий. Никак нет.
Закатищев (про себя). Жаль! Если бы не заговорился так долго с этим степняком, я бы его застал. Однако ж я даром ему не скажу об этом сюрпризце, который готовит ему родной братец. Нет, Иван Петрович! Извините — представьте меня непременно к награде! Я уж чересчур усердно вам служу, доставляю запрещенный товар. Нет, тысяченки четыре вы должны мне пожаловать! Эх, куплю славных рысаков! Только и речей будет по городу, что про лошаденку Закатищева. Хотелось бы и колясчонку, только уж зеленую. Желтого цвета никак не хочу! Куда же уехал Иван Петрович?
Лаврентий. Они уехали к Марье Петровне.
Закатищев (увидев Аннушку, кланяется). Здравствуйте, сударыня! Ох, какие воровские глазки!
Аннушка. Есть на кого заглядеться!
Закатищев (уходя). Лжешь, плутовка! Влюблена в меня! Признайся — по уши влюблена? А, закраснелась! (Уходит).
Аннушка. Право, чем кто больше урод, тем более воображает, что в него все влюбляются. Если и у нас на бале будет такая сволочь, то я…
Лаврентий. Нет, Анна Гавриловна, у нас будет общество хорошее. Не могу сказать наверно, но слышал, что будет камердинер графа Толстогуба, буфетчик и кучера князя Брюховецкого, горничная какой-то княгини… Я думаю, тоже чиновники некоторые будут.