Доктор: Итак, кто начнет?
Диего: Наверное – я, ведь с меня все началось.
Фра Франциско: Вообще то все началось с вас (в сторону Сервантеса) Не правда ли, дон Мигель.
Сервантес: Меа кульпа.
Диего: О, да и вы не чужды ученой словесности. Уж не одна ли у нас Альма Матер?
Доктор: А вот сейчас узнаете. Не возражаете дон Мигель?
Сервантес: Мне тоже скрывать нечего. (со смехом) …Пока что. Итак, я родился и вырос неподалеку от нашей новой столицы…
Появляется Кармелита с Эль Греко
Кармелита: Вот ваше вино, господа, а к нему закуска.
Радостные возгласы.
Кармелита: Боюсь навлечь на себя ваш гнев, но вот этот господин тоже хотел бы присесть к вашему столику.
Диего: Ты меня еще не видела в гневе, Кармелита, но под такую закуску и не увидишь.
Фра Франциско: Мы прекрасно видим, дочь моя, что единственное место осталось только за нашим столом. Прошу вас, сеньор…?
Эль Греко :Я живописец из Толедо, господа. Меня знают под псевдонимом Эль Греко, потому что я родом с Крита. Боюсь что мое настоящее имя прозвучит для вас как какое-то еретическое заклинание.
Доктор: Позвольте, мы все тут поклонники Эллады, не правда ли? (все подтверждают со смехом). Ну что тут может бы такого страшного? Да мы и не из пугливых. Вот дон Диего, например , сражался с краснокожими варварами, да и дон Мигель производит впечатление закаленного солдата. Итак, как вас зовут? Аристотель? Сократ? Или может Платон?
Эль Греко: Мое имя Теотоко́пулос, Доме́никос Теотоко́пулос.
Диего: (истово крестится в шутку) Матерь божья, спаси и помилуй.
Фра Франциско: Ну что ж, Доме́никос – вполне христианское имя. А вас, дон Диего, я прошу не забываться в присутствии священнослужителя. (Диего наклоняет голову в притворном смирении) Можем ли мы звать вас дон Доминик?
Эль Греко: Разумеется, друзья меня именно так и зовут. Но, похоже, мой приход прервал вашу беседу.
Доктор: Видите ли дон Доминик, мы тут как раз придумали некую забаву. А именно – каждый из нас должен рассказать историю своей жизни. Не присоединитесь ли?
Эль Греко: С радостью и интересом. Позвольте, однако, внести предложение?
Диего: Валяйте.
Эль Греко: Пусть каждая из историй жизни заканчивается каким-либо поучением.
Диего: Позвольте, но мы не на проповеди!
Эль Греко: А я вот убежден, что достойно прожитая жизнь должна обязательно чему-то научить.
Фра Франциско: Например, того, кто еще только начинает жить. Я поддерживаю дона Доминика. А вы, дон Мигель? Ведь вам первому начинать.
Сервантес: Поучения не относятся к моим талантам. Но я попробую. Посмотрим, что из этого выйдет.
Доктор: Смелей, дон Мигель.
Сервантес выходит на авансцену.
Сервантес: Как я уже говорил, мой родной город – это Алькала-де-Энарес близ Мадрида. Род наш уходит своими корнями глубоко в историю полуострова, но ни знатностью, ни богатством предки меня не наградили. Впрочем, отцовских денег хватило на полгода в Саламанке. Так что проницательность дона Диего ему не изменила. А потом мне пришлось бежать в Рим поближе к святейшему престолу, но подальше от нашего всехристианнейшего короля. Меня преследовал королевский ордер на арест за участие в дуэли, да и отцовские деньги давно кончились, а долги, наоборот, росли. Они, эти долги, достали меня и в Италии, где я изучал искусство, так что мне пришлось срочно завербоваться в королевскую морскую пехоту. Там я и обзавелся сухой рукой (показывает).
Эль Греко: Осада Мальты, верно? Наверное вы были в сицилийском корпусе и пришли на помощь рыцарям ордена?
Сервантес: Ну что вы, тогда я еще был студентом в Саламанке. Руку я потерял много позже, при Лепанто.
Эль Греко: Вот вторая, после Мальты, победа христиан над безбожными османами. И не менее великая.
Сервантес: Верно, но мне эта победа не принесла особых лавров. Впрочем, мое участие было отмечено и я получил самые наилучшие рекомендации. Эти рекомендации, однако, сослужили мне не самую лучшую службу, попав вместе со мной в плен к маврам.
Диего: Вы были в плену у этих нехристей?
Сервантес: Целых пять лет, господа. Пять лет! Увидев мои рекомендательные письма берберийцы запросили такой выкуп, который моему отцу было просто не поднять. Прошло долгих пять лет пока меня наконец-то меня выкупили монахи Ордена Святой Троицы. Там, в плену, я многое претерпел, но об этом вряд ли стоит говорить. Поверьте на слово – эта далеко не развлекательная часть моей истории отнюдь не предназначена для застольной беседы.