Доктор: Разумеется, дон Мигель, мы все уважаем ваши чувства.
Диего: (вскакивает и ударяет кулаком по столу) Черт бы побрал этих магометан.
Фра Франциско: Дон Диего!
Диего: Простите святой отец, язык мой – враг мой (крестит рот).
Фра Франциско: (Сервантесу) А вот я как раз не прочь бы задать вам пару вопросов. Но это скорее для частной беседы. Прошу вас, продолжайте.
Сервантес: Далее не так интересно. После освобождения из плена я еще некоторое время служил в Португальских землях, но потом вернулся в Кастилию и подвизался в подготовке Непобедимой Армады.
Диего: Я бы уже не стал ее так называть. Или это ирония?
Сервантес: Возможно. Мы заготавливали продовольствие для галеонов. Но и здесь неудачи преследовали меня. Часть продовольствия сжег безбожный Франсис Дрейк при налете на Кадис, но в его потере обвинили почему-то именно меня. Потом недобросовестные поставщики исчезли с казенным авансом, и ваш покорный слуга оказался на пороге темницы, и даже, на какое-то время и за порогом. Тогда-то мне и представилась возможность сравнить кастильские тюрьмы с тюрьмами Хасана-паши. Но неприятности не оставляли меня своим вниманием. Однажды дело чуть не дошло до отлучения от церкви, хотя я и предполагаю, что тут были замешаны скорее мирские интересы. Ведь я всего лишь отказался применить силу для взыскания недоимок с крестьян. Похоже, тем самым я невольно посягнул на некие незыблемые основы.
Фра Франциско: Возможно, коммерция – не ваша стезя. А чем вы еще грешили, сын мой?
Сервантес: Поэзией, святой отец, поэзией.
Эль Греко: И каковы же были ваши успехи в изящных искусствах?
Сервантес: В поэзии я несколько более преуспел. Однажды на соревновании поэтов я даже получил восхитительный приз – три серебряные ложки. Воистину, поэзия принесла мне больший доход, чем коммерция.
Доктор: Но несмотря на все неурядицы вы не потеряли чувство юмора.
Сервантес: Напротив, я его отточил и закалил и намерен использовать; в качестве грозного оружия.
Доктор: Весьма похвально. Порой насмешка бьет сильнее меча, хотя и бескровно.
Фра Франциско: Что же привело коммерсанта и поэта Сервантеса....
Диего: И солдата....
Фра Франциско: …и солдата Сервантеса в наши края? Однако, позвольте, если мой вопрос нескромен, то искренне прошу простить меня.
Сервантес: Ну что-вы, вопрос как вопрос. Видите ли, устав от моих неудач, я решил попробовать свои силы за океаном.
Диего: В Вест Индии?
Сервантес: Да, в Америке. И мое прошение уже, вероятно, лежит на столе Королевского Совета. А в ваши места я приехал за дополнительными рекомендациями, которые, я полагаю, никогда не помешают.
Диего: Если не попадут в руки берберийских пиратов.
Эль Греко: Что лишний раз напоминает нам о дуальности всего сущего.
Сервантес: (со смехом) Надеюсь, что сия дуальность не будет преследовать меня по ту сторону океана.
Фра Франциско: Боюсь, что ваш оптимизм преждевременен. Там, в Америке, в Вест Индии, если хотите, вы встретите еще большую ложь и жестокость.
Диего: Откуда вы так хорошо знаете заокеанские дела, святой отец? Должен признать, впрочем, что вы правы. Но позвольте, дон Мигель, а на какую должность вы рассчитываете там, за океаном?
Сервантес: Я не претендую на многое, но все же полагаю, что моя многолетняя служба короне стоит, ну скажем должности коррехидора, где-нибудь в Ла-Пас.
Диего: А вы знаете, дон Мигель, в чем заключаются обязанности коррехидора?
Сервантес: Я полагаю, это нечто вроде надзора за исполнительной и судебной властью, не так ли?
Диего: Здесь, в Кастилии, возможно и так. А вот в заморских территориях несколько иначе. Право слово, не хочется вас огорчать.
Фра Франциско: Боюсь что придется. Видите ли, мой друг, там, за океаном, коррехидор – это тот, кто организует подневольный труд краснокожих.
Сервантес: Вы уверены? Вы же не бывали в Америке, не так-ли?