Натан: Долгая история. Я ведь не всегда был Вуколовым.
Альгис: Я бы послушал долгую историю.
Натан: Это не так уж интересно, да и мне не не слишком приятно.
Быть жертвой – не самая приятная роль. Что может быть хуже?
Альгис: Наверное – быть палачом.
Натан: Ну это уже где-то за гранью, такое мне трудно себе представить…
Альгис: А вы пробовали?
Натан: Пробовал что?
Альгис: Представить себе то что чувствует палач.
Натан: Ничего он не чувствует. Откуда у него чувства?
(Альгис пристально смотрит на него) Ну нет, он конечно что-то такое…
Альгис: А что ощущал тот который повесил Эйхмана?
Натан: Это не одно и то же. Эйхмана следовало повесить.
Альгис: И исполнитель приговора искренне верил в это. А если те что стреляли в Понарах, тоже искренне верили, верили в какую-нибудь нелепую чушь. Во что только люди не верят по глупости…и по молодости.
Натан: (сердится) Так ведь можно все что угодно оправдать.
Альгис: Нет! Оправдать нельзя…невозможно. Разве что, пожалуй, можно попробовать понять. Но и это не обязательно.
Натан: Кого понять? Того кто хотел застрелить тебя только за то что ты еврей? Не хочу я его понимать и не буду.
Альгис: А вот если бы вы встретили сегодня на улице одного из тех, кто стоял там, в Понарах, над обрывом? Что бы вы сделали?
Натан: Я?
Альгис: Давайте упростим задачу. Пусть это будет не садист, получающий удовольствие от казни, вроде (замолкает, не договорив).
Натан: Вроде кого?
Альгис: Да нет, неважно. И пусть это будет не тот, кто подписывал…
Натан: Что подписывал?
Альгис: Приказы, конечно. Что с вами?
Натан: Нет, ничего. Продолжайте.
Альгис: Пусть это будет один из тех восторженных придурков что по глупости попали в Особый Отряд.
Натан: А вам ведь действительно не все равно. Мало кто слышал про Особый Отряд. Конечно, мне трудно представить себе такого придурка здесь, в этой стране, но разве что теоретически…
Альгис: Да, именно теоретически.
Натан: Вы конечно ждете чего-нибудь вроде – "Своими руками задушил бы поганца!!". Раньше, много лет назад я бы так и поступил. А теперь все оно перегорело что-ли. Не знаю. Наверное просто вызвал бы полицию и сдал его как можно быстрее чтобы не испачкаться.
Альгис: И вы бы даже не захотели спросить его?
Натан: Спросить? О чем?
Альгис: (приподнимается) Что-же это мы как не родные, все на вы и на вы. Я за 30 лет как-то отвык выкать. (драматическая пауза) Меня зовут… Рувен Фаенсон. Тоже из Вильнюса и тоже из гетто,
(Немая сцена. Натан пытается осознать сказанное)
Натан: Но ведь вся семья Фаeнсонов… У меня на глазах… Лейтенант Клокке.
Альгис: Все верно. Энрикас Клокке застрелил их…
Натан: (машинально) Выстрелил в затылок.
Альгис: Да, в затылок. Всем, даже младшим, даже детям… Всем, кроме Рувена. Мне он выстрелил в лицо… А еще там была семья Лошоконисов…
Натан: (прерывает) Но как же вы?
Альгис: ..ты
Натан: (машинально) Как же ты?
Альгис: Ты знал Рувена?
(Натан судорожно кивает)
Помнишь, как несколько еврейских семей, в слепом порыве ассимиляции, послали своих детей в литовскую гимназию? Там еще были Рувен Фаенсон и Натан Йозефавичус. Так ведь, Натан?
Натан: (отходит на шаг) Так это ты?
Альгис: Учитель Лошоконис рассадил их среди литовских детей. Натану досталось сидеть…
Натан: Альгис? Ты Альгис? Альгис Вайткус?
Альгис: Я был Альгисом Вайткусом.
Натан: И ты..
Альгис: Да, Альгис расстреливал людей в Понарах. Молодой, неопытный дурак.
Натан: Почему ты говоришь о себе в третьем лице.
Альгис: Не знаю. Мне так удобнее.
Натан: И ты убил Фаенсонов !?
Альгис: Нет, их убил Энрикас Клокке. А Альгис убил Лошоконисов.
-– Интермедия: Понары 1942. Альгис и Энрикас Клокке (кепи вермахта) –
Энрикас: Тебе следует называть меня Генрих а еще лучше – господин лейтенант.
Альгис: Слушаюсь, господин лейтенант Генрих.
Энрикас: Не юродствуй, а то забуду что мы учились вместе. Ты узнал учителя Лошокониса? Впрочем это я был у него лучшим учеником, а не ты.
Альгис: (в сторону) Лучшим учеником был ты, Натан, но оговорка Энрикаса вполне простительна, ведь он так старался быть лучшим.
(Энрикасу) Что он здесь делает? Да еще с женой и внуками?
Энрикас: Уже ничего. Он уже все сделал когда укрывал евреев. А теперь делать будешь ты. Помнишь, что следует делать с укрывателями?
Альгис: (без эмоций) Помню, господин лейтенант. Всех?
Энрикас: Да, всех.
Альгис: И детей?
Энрикас: И детей тоже. А ты что думал?
Альгис: (в сторону) Действительно, о чем же думал Альгис? Он уж точно не думал, что придется убивать своего учителя. И он не думал, что там будут дети. Похоже, он вообще не слишком думал.