Натан: Ну ладно, пусть Фирочка, пусть Гади. Но ты ведь многих еще обманывал, ходил в синагогу, к Торе небось подымался? Раскланивался с теми, чьих отцов ты, возможно, расстреливал в Понарах.
Альгис: (отворачивается) Чего ты хочешь? Я ведь всячески убеждал себя, что я Рувен. Только и Альгис всегда был со мной. Этакое раздвоение личности.
Натан: Раздвоение личности! Впору свихнуться.
Альгис: Верно. И это иногда казалось таких заманчивым… Без слюней и без агрессии стать тихим психом, который не знает кто он и где он и не за что не несет ответа. Но однажды…У нас в доме этажом выше жил один раввин. Не старый но и не молодой, не то сефард, не то ашкеназ. В нашей синагоге я его не видел. Однажды он остановил меня на лестнице.
Нетания 1975
Молодой Альгис и рабби – черная шляпа.
Рабби: Здравствуйте, сосед.
Молодой Альгис: Здравствуйте, Рабби.
Рабби: Вы знаете, меня разбирает любопытство. Не то чтобы я действительно умел читать по лицам, но есть в вашем лице что-то такое, что я затрудняюсь понять. Как будто там живут два человека.
Молодой Альгис: А если это действительно так?
Рабби: Тогда это может быть очень плохо, а может быть и не так плохо.
Молодой Альгис: Не говорите, пожалуйста, загадками.
Рабби: Сразу видно, что вы не учились в ешиве. Ладно, объясню без загадок. Плохо может быть тогда, когда эти двое враждуют. Ну а если они живут дружно, то мир с ними обоими (смеется).
Молодой Альгис: Ну хорошо, а представим, что один из них еврей а другой – антисемит. Или еще хуже.
Рабби: Тогда антисемиту следует пройти гиюр, а еврею – выкреститься (смеется). Впрочем нет, не выйдет – тогда они тоже будут конфликтовать.
Молодой Альгис: (смеется) Кажется я вас понял хоть вы и продолжаете говорить загадками. Но как этому внутреннему антисемиту пройти свой гиюр?
Рабби: Любой раввин вам скажет, что для этого надо прежде всего соблюдать заповеди, содержать еврейский дом и прочее и прочее. И этот любой раввин будет несомненно прав. Другие же скажут, что этого недостаточно. Надо еще прожить еврейскую жизнь, скажут они, или, хотя бы, часть ее. И эти тоже будут правы.
Молодой Альгис очень внимательно смотрит на него.
Рабби: Вы давно в стране?
Молодой Альгис: Мы приехали перед шестидневной войной. Но в этот дом вселились уже после 73-го.
Рабби: А вы, я вижу, меряете время промежутками между войн. Похоже, что ваш гиюр подходит к концу.
Молодой Альгис: Вы о чем?
Рабби: Прощайте. Пусть это будет еще одной загадкой.
Больница
Альгис: Вот так Альгис и Рувен стали жить вместе.
Натан: Не верю я в эту идиллию.
Альгис: И правильно делаешь. Я сказал "вместе" а не "дружно". Еврей и палач. Лед и пламень. Фалафель и гeфилтефиш. Мы ссорились и мирились и снова ссорились. Пару раз дело чуть не дошло до развода.
Натан: Перестань паясничать!
Альгис: Верно, перед смертью не нашутишься. Но, как ты уже наверное знаешь, в любой шутке есть доля шутки. А все остальное – истина, или что-то близкое к ней.
Натан: Суд учтет смягчающие обстоятельства.
Альгис: Может суду надо удалиться на совещание?
Натан: (сварливо) У меня что, понос?
Альгис: (с напряжением в голосе) Так как же приговор?
Натан: Он будет. Итак! Мы заслушали чистосердечное признание подсудимого и показания свидетелей.
Альгис недоуменно на него смотрит. Появляются Фирочка и Гади. Фирочка поддерживает Гади. Молча смотрят на Натана. Альгис успокаивается.
Натан: Подсудимый несомненно виновен в тягчайших преступлениях против человечества. Более того, он виновен в преступлении против самого себя. И он приговаривается… он приговаривается прожить чужую жизнь. Приговаривается к жизни.
Фирочка и Гади, поворачиваются и смотрят на Альгиса.
Натан: Длительность предварительного заключения будет засчитана судом.