Постель.
Мы ходили кругами вокруг этого вопроса, не зная, как к нему подступиться. Я несколько раз целовал Маргарет при расставании и чувствовал, что каждый раз она обнимает меня немного крепче. Я был у нее дома, в просторной квартире на верхнем этаже в Гринфилдз. Она даже однажды приготовила мне ужин — ирландское жаркое — и сказала:
— Я решила, что ты из тех мужчин, кто предпочитает мясо и картошку.
Я не стал возражать.
Единственное, чего мы избегали во время наших свиданий, были пабы, основа основ ухаживания по-ирландски. Я решил поговорить без обиняков и предложил:
— Мы можем зайти выпить. Я не буду мучиться.
Маргарет внимательно посмотрела на меня:
— Я не любительница выпить, иногда немного вина за едой, но алкоголь не является важной частью моей жизни.
Я так и не увидел, как она пьет этот редкий бокал вина, но не стал настаивать. Она спросила:
— Ты боишься физической близости?
Вот прямо так, в лоб. Я ответил:
— Нет, просто я слегка потрепан. Когда наберу скорость, собираюсь выступить.
Заработал грустную улыбку. Маргарет сказала:
— Давай же направим тебя по этой дороге выздоровления.
У нее была подруга, физиотерапевт, которая согласилась помочь мне. Я начал заниматься с ней. Тяжелое дело, врагу не пожелаешь, но скоро я смог обходиться без трости. Мое колено никогда уже не заживет на все сто процентов, но хромать я стал не так заметно. В тот день, когда я выбросил трость, я переспал с Маргарет. Это было в пятницу. Мы ходили ужинать, вернулись к ней, и я, как обещал, выступил. Не слишком удачно, очень уж быстро. Мы лежали в кровати, и я заметил:
— Я исправлюсь.
Маргарет прильнула ко мне:
— Уж пожалуйста.
В новостях говорили только о войне в Ираке, и люди теперь были в курсе резолюций ООН. Ганс Бликс стал таким же популярным, как Боно. Фонд, организованный часовым в пабе «У Нестора» по поводу даты начала войны Бушем, развалился. Я спросил его:
— Что же случилось со всеми собранными деньгами?
Он уткнулся в свое пиво и отрезал:
— Все пари отменены.
Коротко и ясно. Напишите это на надгробии, получится забавно. Насчет возврата денег никто и не заикался.
Моя дружба с Джеффом начала потихоньку налаживаться, и я снова стал ходить в пивную. Снова сидел на жестком стуле за столиком, который служил моим офисом. Я слышал, что приятеля Джеффа, Пэта, того, которого кастрировали, перевели в Дублин долечиваться. Иногда его судьба бросала тень на наши отношения, но мы никогда не обсуждали ее напрямую.
Я удивился, когда Кэти попросила меня посидеть с их дочкой, Сереной Мей. Я спросил:
— Понянчить ее?
— Вот именно.
— Господи, Кэти, я не знаю.
Кэти немного поправилась, и ей это шло. Она взяла на себя роль матери и домохозяйки с восторгом. Она уже совсем не напоминала обдолбанного панка, которого я когда-то знал. Исчезли почти все следы ее лондонского акцента. Я об этом сожалел. Теперь она говорила как актриса, которая хотела сойти за ирландку. По большей части ей это удавалось.
В те дни и вечера, когда я присматривал за девочкой, я ощущал покой. Малышка не умела ходить, но прекрасно передвигалась на четвереньках. Она вроде бы меня узнавала и сидела тихо, как во время молитвы, когда я ей читал. В основном кучу детских стихов. Я читал ей и по-ирландски, и если Кэти возвращалась рано, она говорила:
— Продолжай. Мне нравится слушать этот язык
Как правило, это был M'Asal Beag Dubb. «Маленький черный ослик» Пэдрега О'Конора. Я не стал говорить Кэти, что в данном случае пьяница читал произведение пьяницы. Она сказала:
— Я слышала, ты с кем-то встречаешься.
Пусть Голуэй и город, но все же это маленький город. Я пробормотал:
— Да вроде того…
Кэти засмеялась:
— Когда ты нас с ней познакомишь?
— Скоро, очень скоро.
Приближалось событие, накапливавшее свою черную разрушительную энергию, чтобы разорвать мою жизнь в клочки, из которых уже ничего не удастся сложить. Кэти сказала:
— Ты хорошо справляешься.
И, как последний дурак, я согласился:
— Лучше, чем я когда-либо мог надеяться.
Не то чтобы это имело значение,
но я пытался придумать способ
отплатить тебе за твою доброту,
и эта расплата всегда сводилась
к истине, что лучше всего тебе
было бы от меня избавиться.
Будь счастлива и скажи моим
сыновьям, что я был пьяницей,
мечтателем, слабаком
и сумасшедшим, все что угодно,
только не говори, что я их не любил.
Фредерик Эксли.
«Записки фаната»
Пришло и миновало Рождество, а я все еще оставался трезвым. С Нового года я отказался от сигарет. Дважды в неделю я навещал мать и клялся, что заберу ее из приюта.
Но не выполнял обещания.
В своих мечтах она уже переместилась в другое место, туда, где она снова была маленькой девочкой, и я понятия не имел, о чем она говорила. Мои отношения с матроной продолжали быть холодными и воинственными. Расследование смерти девушек-студенток окончательно остановилось. Я позвонил Стюарту, сказал, что я ничего не добился. Он попросил:
— Продолжайте искать.
И повесил трубку.
Чеки продолжали прибывать, я продолжал их обналичивать. Ронан Уолл звонил мне все реже и реже, потеряв интерес к игре. Мы с Маргарет все еще держались «своей линии», и жизнь моя шла нормально. Колено зажило, но легкая хромота осталась навсегда.
Я зашел к Чарли Бирну, чтобы поискать книги о Синге, наткнулся на Винни, спросил его, не может ли он помочь. Винни ужасно не любил терпеть поражение, но вынужден был признать, что Синг вне его компетенции. Однако он добавил:
— Здесь есть человек, который тебе нужен.
Я повернулся и увидел солидного мужчину, стоящего у полки с литературной критикой. Винни сказал:
— Мой старый профессор английского и печатаемый автор. — Он быстро добавил: — Не то чтобы он был стар, просто колледж, это ведь так давно было. Он эксперт по Сингу.
Человек вежливо улыбнулся. Вид у него был ученый. Последовал неловкий момент, когда незнакомых людей представляют друг другу, а им нечего сказать. Я пробормотал:
— Я бы хотел найти что-нибудь по Сингу.
Профессор терпеливо улыбнулся, продемонстрировав этой улыбкой, что мы оба знаем, кто из нас идиот. Он сказал:
— Прочтите его отчет о пребывании на острове Эрен.
Я сказал, что обязательно прочту, и еще через одну неловкую минуту откланялся и ушел.
Винни выдал мне следующие книги:
«Как понять Синга. Статьи летней школы Синга, 1991 — 2000», под редакцией Николаса Грина;
«Эренский читатель», под редакцией Брендана и Ruairi O hEithir;
«Эренские причитания» Эндрю Макнейлли;
«Рассказы о паломничестве на Эрен» Тима Робинсона.
Когда он упаковывал мне книги, я сказал:
— Потребуется время, чтобы со всем этим разобраться.
— Но ты узнаешь человека.
— Уверен?
— На все сто.
По прошествии нескольких дней, когда я вошел в гостиницу, миссис Бейли сказала:
— Мистер Тейлор, вам письмо.
Несмотря на мои мольбы, она решительно отказывалась называть меня Джеком. Я взял письмо. Простой белый конверт. Сверху напечатано:
Джек Тейлор
Гостиница «Бейли»
Голуэй
Я сунул письмо в карман и поднялся в свою комнату. К моей двери был прислонен венок. Да, именно такой, какие кладут на крышку гроба. Я взял венок, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Господи, как же мне нужна была сигарета. Опустил руку в карман, чтобы достать пачку, и вспомнил: никаких сигарет. Открыл дверь, вошел, потерянно постоял с минуту, затем подошел к окну, поднял стекло и выбросил венок во двор. Мозг пытался найти объяснение. Розыгрыш? Ошибка? Но легче не становилось. Я сел на постель, тоскуя по тем дням, когда я мог протянуть руку, взять бутылку «Джеймсона» и выпить прямо из горлышка.