А р т у р (остановился). Ну да?.. Вот это новость! Ты слышал, Пауль?.. Дама установила некоторое различие. (К Су.) Продолжайте в том же духе! (Кланяется ей, затем к Эв, Курту.) Завтра утром будем свеженькие как огурчики, товарищ директор. Не беспокойтесь.
П а у л ь и А р т у р выходят. С у устремляется вслед за ними с бутылкой и бокалами в руках.
С у. Я их провожу.
Курт и Эв смотрят друг на друга.
К у р т (после паузы). Вернуть их?
Он говорит это довольно энергично, хотя видно по всему, что он и не думает этого делать.
Они… пьяны…
Э в. Немного. У них есть причина для этого.
Курт пожимает плечами, подходит к окну, смотрит.
Для тебя, впрочем, они вообще… еще не созрели. Чтобы понять твои высокие идеи и планы.
К у р т (помолчав). Я несу ответственность.
Э в. Ты один?
К у р т. В конечном счете — да!
Э в. Ты в этом уверен?
К у р т. У меня достаточно опыта.
Э в. Запутался ты. Совсем помешался… Со своим опытом.
К у р т. Получила удовлетворение?
Эв смотрит на него вопросительно.
К у р т. Когда я тут стоял как мальчишка и не знал, что сказать?.. А что может сказать мальчик, которому дают шоколадку за то, что он паинька, и еще не знают, что он перебил всю посуду? (Подходит к ней.) Тебе было приятно видеть меня таким?
Э в. Ах, Курт… (Отстраняется от него.)
Су появляется в дверях, останавливается, наливает себе коньяк, пьет.
С у (Курту). Я их любезно выпроводила.
Она говорит язвительно, с намеком и вообще очень переменилась в своем поведении. Курт не реагирует на это и, отвернувшись, идет к окну.
Они ушли. Можно уже ничего не опасаться. (Входит в комнату.) Народ отступил. Балдахин над твоим троном еще раз прикрыл тебя от непогоды… Как долго это еще продлится, ты… идол своих поклонников? (С шумом ставит бутылку на трюмо.) Мы снова одни, в узком семейном кругу. Эрлихер не пришел, а эти хотели только сказать «спасибо».
Э в. Су…
С у. Ты не рада?.. Грозу пронесло, трагедия разоблачения не была сыграна. Премьера не состоялась. Пей, Эвелиночка, у тебя есть все основания. Репутация мужа спасена, а значит — и твоя. (Сует ей в руку бокал.) Пей, дорогая, — за то, что и твой всего лишь стандартная продукция фабричного пошива. Когда-то ведь ты должна была это узнать, — так почему же не сегодня? (Сбрасывает с ног туфли.) Налей себе еще, Эвелинхен, — так все легче переваривается. Хоронить иллюзии без водки — слишком тяжело отражается на здоровье. Устрой лучше из этого праздник, оргию познания: что ты всего лишь тень своего мужа, а он не такой уж замечательный, каким представляется. (Порывисто пошла по комнате, резко открыла дверцы шкафа.) Ты не потеряешь ничего, кроме иллюзии. Все остальное можешь сохранить, а впрочем, у нас есть все, что необходимо, чего же нам еще?.. Социализм нам ведь кое-что принес.
К у р т (идет к двери). Праздник можете справлять без меня…
С у. Как жаль!.. Главный герой хочет нас покинуть. (Загораживает Курту дорогу.) Одержал верх над всеми, а теперь хочешь смыться? Это неблагородный поступок, товарищ директор, он тебе не к лицу.
Курт безмолвно отстраняет ее.
Вот это я называю: быть мужчиной!.. Молча отбрасывает с дороги все, что ему мешает. (Легко вспрыгивает на постель, становится в театральную позу.) Вот какие люди нам нужны: жесткие и хитрые! Полные величия!.. Да здравствует наш «эстаблишмент»! С ними мы выйдем на мировую арену!
К у р т (сухо, к Эв). Приведи ее в порядок. (Хочет уйти.)
С у. Я для тебя слишком шумна, мальчик?.. Кому я мешаю? Разве есть тут кто-нибудь, кому неприятно слышать то, что я говорю? Или не нравится картина, которую я рисую?
К у р т (к Эв, презрительно). Комедианткой она, верно, тоже была.
С у. Ну вот это уж нет, мои дорогие!.. Кем угодно, но только не актрисой. Бр-р-р!.. Это для меня слишком примитивно.
Э в. Даму из Парижа ты, впрочем, сыграла с успехом.
С у. Опыт, милая Эв, опыт дает нам многое. И от Парижа у меня не плохие впечатления. (Снова становится в позу.) Я была там, в мае шестьдесят восьмого. Когда по ночам в Латинском квартале Марсельеза и Интернационал сливались в единой мелодии — за баррикадами горящих автомобилей, против штурмовых полицейских рот.