Выбрать главу

Несколькими годами позже Гюнтер Рюккер вновь поднимает тот же круг тем своей комедией «Господин Шмидт». Если Хакс взял на прицел пресловутого знаменитого Фридриха Великого, воспеваемого реакционерами за его экспансионистскую восточную политику, то Рюккер направил острие своей сатиры на Фридриха-Вильгельма IV, который при всех его романтических наклонностях подавил буржуазную революцию 1848 года. Хакс развенчивает пруссачество в его расцвете, Рюккер освещает период его упадка. Прусский король Фридрих-Вильгельм IV ради сохранения своей власти препятствует всякому политическому и интеллектуальному движению в стране. Для острастки буржуазных либералов, пугая их «опасностью слева», он принимает решение учинить судебный процесс над немногочисленными тогда еще коммунистами.

И вот маленький полицейский шпик Штибер получает большое задание раскрыть заговор против короля и империи. Но, невзирая на все усилия, на разведывательные поездки из Берлина через Лондон в Париж, все труды испытанных полицейских и фальсификаторов пропадают даром — им не удается собрать юридически необходимый обвинительный материал. На Кёльнском судебном процессе против коммунистов в 1852 году Штибер и король стоят с пустыми руками — им нечего сказать. Политический провал налицо. Через сто двадцать лет этот первый в мировой истории антикоммунистический процесс не только вызывает смех, но и очень злободневно воспринимается.

Рюккер разрабатывает эту историческую тему с язвительным остроумием полемиста и свойственным марксисту ясным пониманием сущности явлений. Он вскрывает политические махинации реакционного правительства и крючкотворство буржуазных судей, методы и приемы которых сохраняются их сегодняшними преемниками в антикоммунистической деятельности. Пьеса Гюнтера Рюккера — не документальное произведение, хотя она построена на историческом материале и предполагает определенное знание современниками исторических событий. Своим комическим, гротескным «представлением» он побуждает зрителей вместе с ним диалектически осмыслить происходящее на сцене и сделать определенные выводы.

«Немецкое представление с полицией и музыкой», как автор называет в подзаголовке комедию «Господин Шмидт», обязывает нас видеть в ней не столько произведение, созданное по правилам строгой классической драматургии, сколько сатирическое обозрение. Сила воздействия этой пьесы — в ее острых сатирических сценах, в изящном пародийном диалоге.

Помимо театральной драматургии Гюнтер Рюккер большое внимание уделяет радиоспектаклям, документальному и игровому кино. Надо сказать, что его драмы «Господин Шмидт» и «Сосед господина Санчо Пансы» («Der Nachbar des Herrn Pansa», 1969) — обработка драмы А. Луначарского «Освобожденный Дон Кихот» — отличаются своим оригинальным литературным и драматическим стилем.

Комедии Хельмута Байерля, Петера Хакса и Гюнтера Рюккера продолжили ту традицию немецкой литературы, которая после Лессинга и Гёте почти заглохла, что объясняется особенностями немецкого исторического развития. Эту традицию в немецкой драматургии возродил Бертольт Брехт. Хакс и Рюккер избрали жанр комедии, чтобы рассчитаться с отечественной историей, с теми реакционными силами, которые систематически культивировали антидемократический дух слепого верноподданничества, рассчитаться с той идеологической и нравственной традицией, которую смог взять на вооружение гитлеровский фашизм.

Для многих писателей решение темы социалистической современности с середины шестидесятых годов связано с тем, что жизнь выдвинула новых героев не только с особыми чертами характера и конфликтами, но и с новыми моральными качествами. Клаус Хаммель, Райнер Керндль и Пауль Гранит создали образы, противостоящие декадентским образам вырождающегося человека, характерным для западной буржуазной драматургии.

Биографии Хаммеля (род. 1932) и Керндля (род. 1928) имеют много сходного. Оба начинали как журналисты и активисты Союза молодежи, оба участвовали в строительство нашей республики и много лет писали критические статьи о театре. Оба в центр своей эстетической концепции ставят вопрос: в какой степени каждый отдельно взятый человек использует условия социалистического строя, чтобы развиваться как личность и быть достойным высоких нравственных требований нашей эпохи? Они пишут о социалистической морали — в лучшем значении этого слова.