Д и р е к т о р. Интересно, он весь технический словарь выучил наизусть?
К а н т. У нас после бомбежек не хватает печей. Если хоть одну остановить, можно, как говорится, укладывать чемоданы. Материал тоже не многого стоит. Недавно в одной из печей сорвало три крышки, а неделю назад мы потеряли двух каменщиков; один уехал в санаторий, другой на запад. Для восстановления у нас было только три дня.
Р е п о р т е р. Саботаж, а?
К а н т. Я уже говорил: материал никуда не годится.
Ш у р е к. Вы сказали: не многого стоит.
Р е п о р т е р. Понятно. Объективные трудности.
К а н т. Бригадир, старый квалифицированный рабочий, сказал, что в три дня восстановить печь невозможно. Он сказал правду. По нормам на одну крышку полагается три дня.
Р е п о р т е р.
Мое собственное изречение.
К а н т. Двое не очень опытных каменщиков установили новые нормы. Вот и все.
Р е п о р т е р. Грандиозно!
Входит Л е р к а, на лице ссадина. Он останавливается в дверях.
Л е р к а (Канту). Крышку сорвало.
Пауза.
Ш у р е к. Ты же ее сам клал, Лерка.
К а н т. Вы клали сырые кирпичи? Да?
Л е р к а. Не совсем так, господин инженер, я всегда был хорошим работником. Но когда надо работать быстрее, чем это возможно. Десять часов работы, а на завтрак сухой хлеб, и четверо детей и больная жена.
К а н т. Вы понимаете, что вы наделали, Лерка?
Л е р к а. Вы станете вычитать из моей зарплаты? Премия накрылась, это я понимаю.
Ш у р е к. Это саботаж. Это тебе будет дорого стоить.
Д и р е к т о р. Кто-нибудь ранен?
Л е р к а. Нет.
К а н т. У вас на лице кровь.
Л е р к а (вытирая тыльной стороной руки кровь с лица). Царапина!
К а н т уходит, за ним — Р е п о р т е р. Лерка хочет уйти следом, но Директор его останавливает.
Д и р е к т о р. Я не знаю, почему ты это сделал, Лерка. Но я не могу делать вид, что ты не виноват. Я сижу здесь не для собственного удовольствия.
Л е р к а. Вы не можете мне оторвать голову из-за одной ошибки. Вы думаете, я хотел, чтобы крышку сорвало?
Ш у р е к. Ты сам во всем виноват. Теперь не жалуйся.
Пауза.
Л е р к а. Ах так, значит. Тебе дают под зад коленкой за то, что ты вкалывал тридцать лет, жрал как собака, надрывался как ломовая лошадь. Да еще называют саботажником! Вот, значит, каково ваше рабочее государство! Вы ничуть не лучше нацистов.
Д и р е к т о р (глухо). Повтори, что ты сказал?
Л е р к а. Я сказал, вы не лучше нацистов.
Директор бьет Лерку по лицу. Пауза.
Это тебе будет стоить твоего места, директор. Теперь другие времена, чем при Гитлере. (Уходит.)
Пауза. Директор идет в бухгалтерию.
Д и р е к т о р. Ведомости на зарплату готовы?
Ф р е й л е й н М а т ц. Да.
Бухгалтерия и кабинет. Д и р е к т о р с озабоченным видом сидит за письменным столом и читает. Перед ним кипа бухгалтерских книг.
Б у х г а л т е р выдает зарплату Г е ш к е, О ч к а р и к у и Б а л к е.
Б у х г а л т е р (к Балке). Вам я должен выплатить четыреста процентов. Вы, наверно, получите и за господина Лерку?
Б а л к е. Да. Четыреста. По старым нормам. Как положено. Иначе мы никогда не добьемся новых норм. Как говорят: помоги себе сам.
Гешке и Очкарик наблюдают за тем, как Балке прячет деньги и уходит, потом идут в кабинет директора.
Г е ш к е. Активист получает премию, а кирпичи мы таскали.
Очкарик кивает.
Д и р е к т о р. Вы делали то, что может каждый.
Г е ш к е. Но больше я этого делать не буду. (Уходит с Очкариком.)
Ш у р е к входит в кабинет, размахивая газетой.
Д и р е к т о р (нервничая). А тебе что надо?
Ш у р е к (берет книгу и читает название). «Двойная бухгалтерия». Что, бухгалтера увольняют?
Д и р е к т о р. Нет, проверяют. Что тебе надо?
Ш у р е к (развертывая газету, в которой помещен портрет Балке). Вот. Наша лучшая лошадка. Пойдет в стенную газету. (Отрывает лист с портретом, вынимает из кармана канцелярские кнопки, прикрепляет лист к стене, отходит и смотрит, как это выглядит.)