Выбрать главу

(Прикуривает, затем, держа папиросу в руке, залпом выпивает стакан воды со льдом. Подходит к балконной двери, открывает ее настежь и, постояв там секунду в размышлении, возвращается. Спокойно и трезво.) Имей в виду, что это серьезно. Пожалуйста, отвечай мне искренне, без уверток, без всяких адвокатских фокусов. Мне нужна только правда.

К р и ж о в е ц. Изволь!

Л а у р а. Помни, Иван, — только правда!

К р и ж о в е ц. Да, да…

Л а у р а. Эту ночь ты провел с Изабеллой Георгиевной.

К р и ж о в е ц. Я тебе отвечу, но дай мне слово, что ты будешь держать себя в руках.

Л а у р а. Обещаю.

К р и ж о в е ц. Да. Я был у Изабеллы Георгиевны.

Л а у р а. Спасибо! (Глубокое, тягостное раздумье. Отшвырнула папиросу, вновь долго стоит молча. Подходит к секретеру, выдвигает ящики. Нашла пачку писем, перевязанную лиловой лентой, развязала, вернулась к столу, держа в руке эту пачку и два желтых билета.) Ты знаешь, что это такое?

К р и ж о в е ц. Нет.

Л а у р а. Это билеты на концерт голландского квартета — помнишь, мы были с тобой три года назад? После этого концерта я впервые пришла к тебе на квартиру. В ту ночь я умоляла тебя о ребенке.

Крижовец молча разглядывает билеты. Пауза.

Голландцы в тот вечер играли квартет какого-то скандинавского композитора. Я потеряла программку, но помню, как долго плакали скрипка и виолончель. У виолончели был мужской голос, а скрипка плакала как женщина. Эта мелодия все эти три года неотступно преследует меня. В тот вечер мы сидели рядом, я так чувствовала твою близость в полутемном зале, что не смогла совладать с собой, протянула к тебе руку и взглянула на тебя. За эти мгновения мы словно пережили все, что могло произойти между нами. Твое лицо было освещено. Чуть правее тебя, через ряд от нас, сидела какая-то неизвестная мне женщина, и ты с ней переглядывался. А я в ту ночь так хотела от тебя ребенка! (Прошлась до портьеры, точно хотела войти в соседнюю комнату, вернулась.) Да! Прошло три года, но все осталось так же! И знаешь, какая разница между тобой и мной? Ты был моей большой и искренней любовью, а для тебя это все — не более чем флирт. Я хотела стать матерью твоего ребенка. А ты?..

Крижовец по-прежнему держит в руке билеты и не отвечает.

И вот еще что: знаешь, кто виноват в том, что я желала смерти Ленбаха?

Крижовец поднимает глаза.

Ты! (С трудом сдерживает себя. И вдруг, взорвавшись.) Ах, да зажги свет, здесь темно, как в могиле! От этой тьмы с ума можно сойти!

Крижовец услужливо вскакивает и зажигает канделябр, затем торшер.

(Подходит к креслу, обессиленная, садится, вытягивается.) Мне холодно. Принеси мне, пожалуйста, плед!

Крижовец приносит плед, закрывает дверь на балкон. Пауза.

Прости меня. Это тяжкое обвинение, но после всего, что здесь произошло…

К р и ж о в е ц. Но это же бред! Это все слова, Лаура, одни слова! Ничего не произошло!

Л а у р а. Произошло то, что должно было произойти! И нужно высказать все до конца. Я должна у тебя попросить прощения…

К р и ж о в е ц. Но, детка, есть ли резон снова к этому возвращаться?

Л а у р а. Нет-нет, не перебивай меня! Дай мне закончить. Я прошу у тебя прощения. Все это было с моей стороны бессовестно. И безвкусно. Я буду стыдиться этого до конца своих дней. Да, это от нервов, это можно понять. Но ведь за всем этим кроется нечто более страшное — ощущение вины!

К р и ж о в е ц. Лаура, Лаура, ты снова преувеличиваешь! Ничего этого нет! Разговор о чьей-либо вине совершенно неуместен!

Л а у р а. Нет, ты не хочешь меня понять! Я желала смерти Ленбаха, и я хочу нести ответственность за эту свою вину! Это было не только на словах, это было в действительности. И если бывают преступные желания, то преступление налицо. Но на это меня толкнула любовь! Вот этого ты не можешь понять. Я искала тебя всю ночь, чтобы ты разделил со мной ответственность, а ты, ты лежал с другой женщиной! Но то, что ты был с другой женщиной, в конце концов не так важно. Ты пришел сюда, все еще храня ее запах, помня ее ласки, и начал меня истязать — вот этого я понять не могу. Извини, я не хочу тебя обижать, но мне стало казаться, что ты глуп!

К р и ж о в е ц (начинает нервничать). Прости, мне не хотелось бы тебя волновать, но ты исходишь из неправильных предпосылок. Я полагаю, что наши с тобой отношения развивались совершенно независимо от Ленбаха и его судьбы. Независимо от наших с тобой отношений твое жестокое обращение с ним оскорбляло мои чувства. И я, насколько мне помнится, никогда этого не скрывал. И я вправду не понимаю, чего ты от меня требуешь. (Нервно встает, подходит к стене и останавливается там, рассматривая какую-то гравюру.)