Л е н б а х (с глубоким, подчеркнуто вежливым поклоном). Спасибо, доктор, спасибо, все хорошо! Я несколько с похмелья. Двое суток пришлось провести в провинции. Кучера, погонщики, лошади, еда в корчме — все как положено шталмейстеру, человеку моего сословия! Езжу по ярмаркам, скупаю лошадей!
К р и ж о в е ц. Я тоже устал. В последнее время постоянно не высыпаюсь. С утра до вечера на ногах! И все в этом гнусном, пыльном суде! В зале не топят, на улице дождь, воняет влажным сукном, мокрыми ботинками, горят старомодные лампы — будто у нас только вчера ввели газовое освещение. Воздух, как в прачечной, где кипятят белье. Полдня я точно в серной ванне! Адское ощущение!
Пауза. После тяжкого объяснения, предшествовавшего этим ничего не значащим фразам, разговор не клеится.
(Ему понятна ситуация, он продолжает нанизывать свои ассоциации, пытаясь сгладить чувство неловкости.) Боже мой, суд — что может быть примитивнее! Я кручусь по судам в качестве адвоката всего несколько лет, а возненавидел их так, точно потратил на это всю свою жизнь. Зеленые столы, где под золоченым распятием торгуют правосудием, как в лавке. Ах эта бюрократическая юстиция, которая все решает в соответствии с параграфами и уложениями! Лысые чиновники грызут сухарики, смотрят на часы, рисуют рожи на протоколах… Замечали ли вы, что юристы-профессионалы обычно оставляют на полях судебных дел совершенно сумасшедшие абстрактные рисунки — от скуки, от духовного вакуума в зале суда… Я сегодня утром говорил три часа, ссылался на какие-то параграфы, а за дверьми меня ждали незнакомые дамы в трауре, дождь, делопроизводители, калоши, в коридоре воняло тухлыми яйцами. Придя домой, я целый час просидел в ванне, и до сих пор меня преследует запах гнили (подносит к носу свои руки), я весь пропах чадом этих ламп, пылью, глупостью! Безнадежно, бессмысленно! Пустота — и сирокко! Да…
Л а у р а. Присядьте, дорогой доктор! Вы разве к нам ненадолго?
К р и ж о в е ц. К сожалению, на минуту! Я так, en passant[11]! Зашел вам сообщить, что у меня сегодня вечером ужин с коллегами в «Гранд-отеле», а потом деловая беседа. Мне очень неловко, но меня только что известили телеграммой. Прошу извинения. К сожалению, я должен через две минуты бежать дальше.
Слова Крижовца неприятно подействовали на Лауру. Она держится нервно и рассеянно.
(Чувствуя, что его слова не находят у нее отклика, обращается к Ленбаху.) Так как вы поживаете, дорогой барон? Что поделываете? Были, говорите, в провинции? С той зимы, когда я вел дело об опеке над имением Патаки, я столь панически боюсь провинции, что само это слово вызывает у меня дрожь!
Л е н б а х. Я был на конном заводе у Маутнера. Этот деловой господин купил охотничий домик у одного аристократа. Он нам показывал новую партию лошадей. Маутнер пригласил нового тренера, англичанина. Весьма и весьма дельный англичанин.
К р и ж о в е ц (с готовностью подхватывая разговор). А как ваш почтенный патрон, месье де Гольдшмит?
Л е н б а х. С первого ноября ухожу от него. Не могу больше его выносить. Я подписал договор со спортивным клубом. Так, видно, мне суждено — до самой смерти таскаться по конюшням и скачкам. Дьявол его знает, откуда во мне эта страсть к лошадям. Беда в том, что темперамент не позволяет мне сидеть за письменным столом, у зеленой лампы. Усадите меня за стол и я подохну. Когда я вышел из гвардии, у меня были солидные предложения, да и сейчас… Но без тренировок и коней я не могу прожить. Все-таки движение. Или, если хотите, иллюзия личной свободы… Знаете, доктор, в поместье у Маутнера я видел одну кобылу — просто чудо! Ein reines Wund, meine Ehrenwort![12] Великолепный экземпляр, масть — снежно-белая, с голубым отливом — как Лаурин весенний костюм, если вы помните; интеллигентная бестия, венгерской стати, хвост длинный, серый, глаза (показывает) вот такие! Черные, блестящие, прекрасные глаза, leuchtende Augen[13]! Умная, благородная голова, точно сформированная по академическим канонам, — этакий конский череп из анатомического театра. Точеная, будто гипсовая, прекрасные молодые зубы, а верхняя челюсть — ну правильнейший овал. Великолепно! А сложена!.. В каждой жилке точно лава бушует! В каждом движении, в трепете ноздрей вы чувствуете, как эта зверюга впитывает запах лугов. Будто все пространство в себя вбирает. Верный первый приз на скачках! Эта бестия заработает состояние своему владельцу! Окажись сейчас у меня в руках восемнадцать тысяч динаров, я бы на этой лошади заработал фантастические суммы. Надежнейшее помещение капитала! Но разве с нашими филистерами…