Д е д Б а д ы л ь. Товарищ Ломоть?
Д а н и л а. Да, да.
Д е д Б а д ы л ь. А он здесь?
Д а н и л а. Нет, его тут уже нет, но ты хвалился тогда, что знаешь хорошо этот лес и дорогу аж до Гневани.
Д е д Б а д ы л ь. Я не хвалился, я и вправду знаю.
Д а н и л а. Так вот тебе работа: пройти той дорогой, которую ты знаешь, этим лесом до самой Гневани.
Д е д Б а д ы л ь. Только и всего?
Д а н и л а. Только и всего.
Д е д Б а д ы л ь. Так что ж это за работа! Он, что же, шуточки со мной шутит?
Д а н и л а. Это не шуточки. Там ты дойдешь до штаба дивизии, разыщешь Ломтя и расскажешь, каким путем ты шел и какова дорога. Только подробно: где можно пройти, где проехать верхом, где с кладью, а где только налегке; где топь и дорога завалена буреломом; где брод через речку и глубоко ли — по пояс тебе или по самую бороду.
Д е д Б а д ы л ь. Ага, понимаю. Так это большевистское войско тут пройдет?
Д а н и л а. Паны считают, что через этот лес и болото войска пройти не могут.
Д е д Б а д ы л ь. Пускай они себе считают по-своему, а мы по-своему посчитаем.
Д а н и л а. Все их силы на большаке, там они думают встретить красных.
Д е д Б а д ы л ь. А им отсюда — в бок.
Д а н и л а. В бок. Только, дед, смотри, не проболтайся как-нибудь. Ты этим можешь много народу погубить.
Д е д Б а д ы л ь. Что я, маленький? Да кто ко мне, старику, привяжется?
Д а н и л а. А если паны задержат?
Д е д Б а д ы л ь. Я найду, что сказать. Праздник подходит, Вознесенье. В Гневани всегда престольный справляли. Сколько всяких нищих стекалось да богомольцев! Скажу, на богомолье иду. Смерть близко, так дал обет чудотворной иконе поклониться. Дня за три и дотопаю помаленьку.
Д а н и л а. Спешить не нужно. Пойдешь одной дорогой, увидишь, что топь, нельзя проехать, вернись назад, пройди другой, погляди.
Д е д Б а д ы л ь. Оно так — нищему верста не круг.
Д а н и л а. Может, придется тебе там и месяц и больше пробыть. А назад — дадут тебе коня и будешь ехать впереди с командиром, дорогу показывать. В деревню свою въедешь — не узнают.
Д е д Б а д ы л ь. Как Куропаткин…
Вдали слышны голоса партизан: «Антона… убили… убили…» Данила нахмурился.
На самодельных носилках приносят убитого и кладут перед шалашом. Сразу все собираются партизаны: и те, что вернулись из похода, — с оружием, хмурые, утомленные, — и те, что готовили ужин. Данила медленно снимает шапку. За ним и все партизаны. Глубокое молчание.
Вот и обвенчался ты, сынок, с сырой земелькой.
Д а н и л а. Погиб еще один боевой наш товарищ. Погиб он за свою родину, за свой народ, за новую жизнь, за советскую. Я вижу слезы на ваших глазах. Жаль нам Антона, и еще сильнее кипит гнев в наших сердцах. Пускай же этот гнев жжет нашу грудь, чтоб мы не знали покоя, пока наш народ стонет в неволе, чтоб мы не покорились и не пошли снова под ярмо. За насилия и пытки, за издевательства — смерть белопанской сволочи!
П а р т и з а н ы (поднимая оружие). Смерть!
Д а н и л а. За смерть наших товарищей!
П а р т и з а н ы. Смерть!
Д а н и л а. За слезы вдов и сирот!
П а р т и з а н ы. Смерть!
Д а н и л а. И если кто из нас станет подлецом и перекинется на сторону врага — пусть прольется его черная кровь и пусть волки растащат его кости!
П а р т и з а н ы. Смерть!
Д а н и л а. Похороните его на пригорке под тремя соснами, где лежат уже два наших товарища. (Батуре, который собирается уходить.) Желаю тебе удачи, дядька Батура! Спеши с запиской, чтоб мы не опоздали. И тебе, дед Микола, счастливо назад вернуться!
Партизаны подымают носилки с убитым. Б а т у р а и д е д Б а д ы л ь уходят.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Декорация первой картины. П а р н и, д е в у ш к и и Б а т у р а с гармошкой сидят на завалинке хаты Рыгора.
Н а с т у л я. А пани что? Написала?
Б а т у р а. А что ж ей оставалось делать?
Н а с т у л я. А дальше что?
Б а т у р а. А дальше понесли эту писульку пану Яндрыховскому.
Н а с т у л я. Самому Яндрыховскому?
Б а т у р а. Самому Яндрыховскому.
Н а с т у л я. В собственные руки?
Б а т у р а. Еще чего захотела! И то хорошо, что в канцелярию.
Н а с т у л я. Ну и что?
Б а т у р а. Ну, и в девять часов утра он эту писульку уже держал в руках.