Драмы и комедии

Н а с т у л я. Читал?

Б а т у р а. Еще как читал.

Н а с т у л я. Разозлился, верно?

Б а т у р а. Говорят, со злости сам себя чуть не укусил.

Н а с т у л я (довольная, хохочет). Так ему и надо. А дальше что?

Б а т у р а. Вот пристала! Почем я знаю, что дальше?

Н а с т у л я. А откуда дядя знает то, что рассказал?

Б а т у р а. Сорока на хвосте принесла.

Н а с т у л я. Так пускай бы она все уж принесла.

Б а т у р а. Хвост мал, все не уместилось. В другой раз прилетит, тогда и узнаешь.

Р ы г о р. Интересно, выпустит он партизан или нет?

Н а с т у л я. Выпустит, увидите, что выпустит!

К а с т у с ь. Черт его знает. Может, такой заядлый гад, что и матери не пожалеет.

Р ы г о р. Ну, услышим же.

Б а т у р а. Я так думаю, что выпустит. (Перебирает лады гармошки.)

К а с т у с ь (подзадоривая). Ну, ну, дядька!

Б а т у р а (играет, притопывает и поет).

«Как вылезу из-за печи,
как выйду из хаты,
поглядите-ка, девчата,
какой я богатый.
И гумно у меня,
и в жупане я,
как по улице пройдусь я —
ты не тронь меня.
Гумно с хатою,
свитка латана,
берегитеся, девчата,
вдруг посватаю.
Есть в моей хатенке
место поросенку,
и корова стоит,
будет близко доить».

Н а с т у л я. Теперь за дядьку любая пойдет.

К а с т у с ь. А как же! Все удобства в хате — корова, поросята, куры.

Б а т у р а (наигрывает и поет).

«Были куры у Батуры,
да паны поели.
Чтоб они все посдыхали
на этой неделе».

Р ы г о р. Не подохнут, нажравшись курятины.

Б а т у р а. Сами не подохнут, так надо им помочь.

Р ы г о р. Как ты им поможешь?

Б а т у р а. А так, как Данила помогает… Ну и взъелись теперь на него паны! Яндрыховский весь уезд поднял на ноги.

Р ы г о р. Пропадет он когда-нибудь.

Н а с т у л я (запевает, остальные подхватывают, Батура подыгрывает).

«В огороде расцветет
скоро георгина.
Кто за Лениным идет,
вовек не загинет».

К а с т у с ь.

«А я пану капитану
в ноги кланяться не стану.
Возьму в руки пулемет,
пана он насквозь пробьет».

Б а т у р а (играет и поет).

«Были куры у Батуры,
а теперь — на кухне.
Будут есть их панов двести,
чтоб они распухли».

(Спохватившись.) Ой, старостина дочка идет!

К а с т у с ь. Пускай идет, а мы будем себе петь. Что, уж и попеть нельзя? (Запевает.)

«У моей милашки губы
алые, как вишни:
двух милует, трех целует,
а я у ней лишний».

Пока поются частушки, подходит  К а т е р и н а  и садится на завалинке. К ней придвигается Рыгор и несмело берет ее руку. Она руки не отнимает, но не очень ласкова с ним.

Б а т у р а (запевает).

«Моя люба, как голуба,
сивая, рябая, —
молодого полюбила,
меня не ласкает.
А я, старый, не стерплю
да Настульку полюблю».

(Обнимает и целует Настулю, которая сидит рядом с ним.)

Н а с т у л я (защищается). Ой, дядька, борода колется!

Б а т у р а (проведя рукой по густой бороде). Какая там борода! Первый пушок показался.

Все смеются. Батура играет.

Н а с т у л я (поет).

«На улице весело,
аж хохочет все село;
липнет дядя с бородой
да к дивчине молодой».

Б а т у р а. Ах, вы смеяться надо мной! Не буду играть, пойте всухомятку.

Н а с т у л я. Дядечка, играй, я теперь хорошо спою.

Б а т у р а. Ну, посмотрим. (Играет.)

Н а с т у л я (поет).

«За окном гармонь играет,
меня мама не пускает;
погляжу я хоть с крыльца
На Батуру-молодца».

Б а т у р а. Во! Это мне как раз по душе. (Играет.)

К а т е р и н а (запевает, ее никто не поддерживает).

«Стол дубовый середь хаты,
на нем рушник чистый.
Меня сватает богатый,
кавалер форсистый».

К а с т у с ь (ей в тон).