Д о б р ы я н. Анализ показывает.
Т о р г а л о. Вот сукин сын, обормот!
Д о б р ы я н. Как видите, уважаемые граждане, если можно вас так назвать, шансы на бессмертие у вас весьма слабые.
Т о р г а л о. Так что же, нам так и умирать?
Д о б р ы я н. Не сразу. Тем более что здоровье у вас, можно сказать, лошадиное. А придет время, умрете, как и все смертные.
Д о ж и в а л о в. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит?
Д о б р ы я н. Это мое личное мнение. Окончательно скажет комитет по делам бессмертия.
П о с е т и т е л и, не прощаясь, уходят.
Входит А н т о н и н а В а с и л ь е в н а.
Видели бессмертных? Стараешься для добрых людей, а тут всякая дрянь лезет. И ведь пролезет, чего доброго. Как вы думаете, Антонина Васильевна?
А н т о н и н а В а с и л ь е в н а. Это от вас зависит, Борис Петрович.
Д о б р ы я н. Подключит еще какого-нибудь Антона Федоровича…
А н т о н и н а В а с и л ь е в н а. Я бы сама пролезла, если бы могла.
Д о б р ы я н. Вы? Нет. Вы не пролезете. Куда вам! У вас же нет Антона Федоровича.
А н т о н и н а В а с и л ь е в н а. Зато у меня есть Борис Петрович.
Д о б р ы я н. Э-э… Плохой человек этот Борис Петрович. Скупой. Жалеет бессмертия даже своим хорошим знакомым.
Приемная Добрыяна.
Из кабинета вываливаются Д о ж и в а л о в, К а р а в к и н, Т о р г а л о, З а с т р е м и л о в а.
З а с т р е м и л о в а. Все раскопали. Всю подноготную.
Т о р г а л о. Тут в лоб не возьмешь.
Д о ж и в а л о в. А о какой это он моче говорил?
З а с т р е м и л о в а. Жулик один…
Т о р г а л о (заметив Наташу, толкает Застремилову в бок. Наташе). И вы за бессмертием?
Н а т а ш а. Я по делу.
К а р а в к и н. Так вы что? Может быть, здесь работаете?
Н а т а ш а. Работаю.
Д о ж и в а л о в. С этим крокодилом?
К а р а в к и н. С Борисом Петровичем?
Н а т а ш а. Я ему помогаю.
З а с т р е м и л о в а. Значит, бессмертная.
Н а т а ш а. Такая же, как вы.
К а р а в к и н. Так вы, может быть, и к этой крысиной знаменитости имеете доступ?
Н а т а ш а. Я за ним ухаживаю.
Т о р г а л о. И препараты разные вводите ему?
Н а т а ш а. Это он сам.
К а р а в к и н. Знаменитость?
Н а т а ш а. Борис Петрович.
Д о ж и в а л о в. Не доверяет.
Т о р г а л о. Все, вероятно, в сейфе, под замками?
К а р а в к и н. А вы бы не могли как-нибудь того…
Н а т а ш а. Чего это — того?
К а р а в к и н. Ну, когда он отвернется, взять незаметно.
Д о ж и в а л о в. Себе бы в ягодицу пырнули и нам понемногу.
Н а т а ш а. Чего же вам пырнуть? Синильной кислоты или цианистого калия?
К а р а в к и н. Что лучше действует.
Д о ж и в а л о в. Чтобы сразу.
Н а т а ш а. Значит, цианистого калия.
Т о р г а л о. Она издевается. Это же яд.
Д о ж и в а л о в. Вы нам яду?!
З а с т р е м и л о в а. Это она со зла.
Т о р г а л о. Обидно, конечно. Для других старается, а самой умирать придется.
Д о ж и в а л о в. Вам обидно и нам обидно, так надо эту обиду выместить.
Н а т а ш а. Как это?
З а с т р е м и л о в а. А так: если не мне, так никому.
Д о ж и в а л о в. Этого крысиного молодца за хвост да об угол.
К а р а в к и н. Зачем об угол? Пырнет этого самого, что нам предлагала…
Т о р г а л о. И все бессмертие.
Д о ж и в а л о в. Липа.
К а р а в к и н. Шарлатанство.
Н а т а ш а (с иронией). Идейка! Как она пришла вам в голову?
Д о ж и в а л о в. А что? Неплохая. Если не мне, так и никому.
Кабинет Добрыяна.
Д о б р ы я н (на стук в вверь). Да. Заходите!
Входят М я к и ш е в а и С и д о р о в и ч.
М я к и ш е в а. Здравствуйте, Борис Петрович! Мы от профсоюзной организации. Моя фамилия — Мякишева. Нина Владимировна. А это — наш активист, ударник коммунистического труда, Николай Григорьевич Сидорович.
Д о б р ы я н. Очень приятно. Садитесь, пожалуйста.
М я к и ш е в а (становится в позу). Глубокоуважаемый Борис Петрович! Разрешите мне от всей души поздравить вас — великого ученого, славного сына нашего народа, с открытием закона бессмертия, которым вы осчастливили человечество. От всего сердца желаем вам доброго здоровья и долгих, долгих… Да что я говорю! Простите, это по инерции. Желаем вам вечной счастливой, безоблачной жизни и еще больших… Но что может быть больше!.. Одним словом, низкий, низкий вам поклон за ваш бессмертный научный подвиг и разрешите вас поцеловать. (Целует Бориса Петровича, Сидорович пожимает ему руку.)