Р ы г о р (ошеломлен). Продать его?!
К а т е р и н а. Разбойника, который людей убивает, это не грех.
Р ы г о р (хочет возразить). Но…
К а т е р и н а (зажимает ему рот рукой). Молчи. Ты же глупенький, ничегошеньки не понимаешь. (Клонит его на подушку). Я тебе все расскажу. Пятнадцать тысяч — это не шутка, это столько денег, что тебе, дурню, и не сосчитать.
Рыгор хочет возразить.
Молчи, молчи, я тебе еще не все сказала. На пятнадцать тысяч, ты знаешь, что мы сделаем? Да мы купим десятин сорок земли, поставим дом, коня доброго заведем, справим возок.
Рыгор начинает прислушиваться.
Как наденешь ты бурку с башлыком, сапоги хорошие обуешь, запряжешь жеребца в возок, да как поедем на ярмарку, так все местечко залюбуется, на нас глядя. Наше деревенское мужичье только шапки ломать будет перед нами. Сам Шмигельский не побрезгует с тобой водиться.
Р ы г о р. Пошел он к черту!
К а т е р и н а. А какое хозяйство мы заведем! Коров голландских, свиней английских. Нежные они, правда, присмотр нужен, зато когда откормим кабана!.. Батрачку возьмем, она и будет ходить за ними.
Р ы г о р (вдруг вскочил и сел). Ну, ты мне барыню не строй! Сама не хворая походить за ними. Батрачка еще свиней мне уморит.
К а т е р и н а (закрывает ему рот). Тихо! Чего ты кричишь? Раньше еще деньги в карман положить надо.
Р ы г о р (опомнившись). Ах… Как же это сделать?
К а т е р и н а (встает, подымает веревку от лаптя и подает Рыгору). На!
Р ы г о р (держа веревку). Зачем это?
К а т е р и н а. Вяжи! Только осторожно: заложи сначала за одну руку, потом за другую, а тогда — раз. Пока опомнится спросонок, ты его и скрутишь.
Р ы г о р (держа веревку). Одну страшную минуту пережить, и тогда ты моя, и богатство, и счастье на всю жизнь… Все равно как сон какой или сказка. А как руки у меня дрожат! (Идет к полатям, осторожно берет корыто и ставит под полати, чтоб не мешало. Стоит с веревкой в руках над Данилой.) Катя, он же проснется!
К а т е р и н а. Пускай просыпается. Связанный не страшен.
Р ы г о р. Так он же глядеть будет. Куда же я глаза свои дену?
К а т е р и н а. А ты отвернись.
Р ы г о р. Так он же говорить будет! «Гад ты, скажет, гад! Я к тебе как к лучшему другу пришел, с открытой душой, а ты вон что сделал! К сонному ко мне, как змея, подполз и связал». (Становится на колени, некоторое время колеблется.) Нет, не могу. (Отбрасывает в сторону веревку и ложится на кровать.)
Катерина подходит к нему.
К а т е р и н а. Трус, размазня! Все равно ему не жить, он и без тебя пропадет, но тебе тогда фига будет!
Р ы г о р. Не сердись. (Хочет обнять ее.)
К а т е р и н а (энергично отталкивает руку). Не трогай! Иди с ним обнимайся.
Р ы г о р. Катечка, не сегодня. В другой раз я это сделаю. Он еще придет ко мне.
К а т е р и н а. Сегодня ты должен выбрать, кто тебе дороже — я или он, хоромы или твой этот свинарник. Если сейчас ты этого не сделаешь, значит, обнимал ты меня в последний раз. Ко мне сватаются люди — не тебе чета.
Р ы г о р. Шляхтич Шмигельский?
К а т е р и н а. Да, пан Шмигельский, которого ты ноги не стоишь.
Р ы г о р. Эта дрянь? И ты будешь его женой?
К а т е р и н а. Ты у этой дряни будешь еще ручки целовать, милости просить. А я скажу — гони его вон, он не стоит твоей милости, у него у самого богатство в руках было, а он, дурак, упустил.
Р ы г о р. Не будет этого! (Обнимает.) Я никогда не допущу, чтоб эта мразь, чтоб этот старый слизняк тебя целовал. Я не пущу тебя. Я скорей сам тебя задушу, чем ему отдам. (Сжимает ее в объятиях, целует.)
К а т е р и н а (освобождаясь). Стой! Пусти, и вправду задушишь Сделай, как я говорю, и тогда обнимай меня как хочешь. Я жду тебя здесь.
Р ы г о р (сел). Но ведь он глядеть будет… Говорить…
К а т е р и н а. Сделай, чтоб не глядел и не говорил.
Р ы г о р. То есть как это?
К а т е р и н а. В бумаге сказано — пятнадцать тысяч за голову, но там не оказано, что за живую. (Встает, берет на лавке лежащий возле лаптя нож, подает Рыгору, а сама ложится на кровать.)
Р ы г о р (держа нож). Так, может быть, легче будет! Нацелиться, зажмурить глаза и… (Подходит к Даниле.) Теперь ты, Данилка, ничего мне не скажешь… Завтра пан Яндрыховский возьмет твою голову и отсчитает мне пятнадцать тысяч марок… И я поеду покупать английских свиней… Голову друга отдать за свинью — не слишком ли дорого будет?