П а н Я н д р ы х о в с к и й. А это что у тебя?
М о р г у н. Портрет вашего покойного папаши. Зашел это я в усадьбу, когда большевики начали распоряжаться. Гляжу — валяется. Боже мой милостивый! Такое надругательство! Я тихонько под мышку, да и унес домой. Спрячу, думаю себе. Пани спасибо скажут.
П а н Я н д р ы х о в с к и й (берет портрет). За портрет спасибо, но если ты тоже грабил, это тебя от наказания не спасет.
М о р г у н. Боже милостивый… (К пани Яндрыховской, которая выходит в сопровождении ксендза.) Панечка дорогая, закиньте хоть вы за меня словечко! Панич говорит, что я вас грабил.
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. Нет, Моргун не такой человек. (Заметив портрет.) Портрет Вацлава! Ах, как я рада! Я так огорчена была этой потерей. (Глядит на портрет.) Милый Вацлав! В тяжкое время ты умер. Как жаль, что тебе не довелось порадоваться вместе с нами.
М о р г у н. Пусть у меня руки отсохнут, если я хоть пальцем тронул. Правда, брал кое-кто… и со двора таскали и лес рубили… Так вот же они у меня все и записаны. (Достает бумажку.)
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Покажи.
М о р г у н (подает бумагу). Только, панок, чтоб они не узнали.
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. Трус! А как же я, женщина, не боюсь?
М о р г у н. У пани защита сильная, у пани сын — большой начальник. Чего пани бояться?
П а н Я н д р ы х о в с к и й (смотрит в список). Халимон Колядка — это кто?
М о р г у н. Бревна на хату из панского леса таскал.
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Сколько?
М о р г у н. Бревен тридцать.
П а н Я н д р ы х о в с к и й (отмечает в списке и читает дальше) Микола Бадыль?
М о р г у н. Землю панскую пахал.
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Тодора Куксёнок?
М о р г у н. Хату переложила — двадцать бревен.
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Данила Дрыль?
М о р г у н. О, это птица! Комитетчиком был, землю панскую делил, лес раздавал. Да и в доме господском он же распоряжался: что под школу, а что себе под канцелярию забрал.
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Где он сейчас?
М о р г у н. В лесу скрывается.
П а н Я н д р ы х о в с к и й. А поймать его можно?
М о р г у н. Он от дома далеко не ушел — я выследил. Сегодня до рассвета рожь сеял на своей полосе. Только голыми руками его не возьмешь. Кабы на этот случай да солдаты.
П а н Я н д р ы х о в с к и й (свистит, Моргуну). Я твою услугу буду помнить.
На свист появляется с е р ж а н т.
С е р ж а н т (козыряет). Что прикажет пан капитан?
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Вот список. Доставь всех ко мне я уезд.
С е р ж а н т. Слушаюсь пана.
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Этого Дрыля ты должен достать хоть из-под земли.
С е р ж а н т. Слушаюсь пана.
П а н Я н д р ы х о в с к и й (указывая на Моргуна). Этот человек может тебе пригодиться.
М о р г у н. Можно уйти?
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Иди.
Моргун, не надевая шапки, спускается с крыльца.
Старостой будешь.
М о р г у н (обернувшись, низко кланяется). Очень благодарен, паночек.
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Гм… Значит, тут распоряжался какой-то Данила Дрыль.
М о р г у н. Отец этого Дрыля в остроге помер, и по сыну виселица скучает.
М о р г у н и с е р ж а н т уходят.
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Хотелось бы мне заполучить его в свои руки. Этот хам распоряжался у меня в доме, как у себя в хлеву. В зал, который видел в своих стенах цвет польской аристократии, он напустил кучу мужицких детей, чтоб их тут обучали коммунизму. Портреты предков моих выкинули на свалку, на их место повесили портреты большевистских комиссаров.
К с е н д з. Да ведь это оскорбление всего древнего рода Яндрыховских.
П а н Я н д р ы х о в с к и й. Я не успокоюсь, пока не омою это оскорбление кровью негодяя.
К с е н д з. Узнаю в пане рыцаря, потомка славного рода Яндрыховских. Свою шляхетскую честь и славу отчизны предки пана ставили выше всего.
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. Не стоит на какого-то холопа тратить столько нервов. Холоп получит то, что он заслужил, а у тебя есть дела государственные.