Н е м е ц. Переходите на сторону Германии. У вас один путь к спасению — плен!
К р а в ц о в. Это вы сдавайтесь в плен, пока не поздно!
Н е м е ц. Русский Иван! Мы бы хотели сдаться, но вы так драпаете, что нам вас не догнать! Единственная надежда на то, что на Урале или во Владивостоке мы вас наконец догоним и сдадимся! (Стреляет.)
Кравцов падает.
К р о ш к а (подбегает). Ты ранен, товарищ Кравцов?
К р а в ц о в. Пустяки. Ну, Крошка, только мы с тобой тут остались. Надо отступать. Вперед!
К р о ш к а. Куда вперед? Вперед назад?
К р а в ц о в. Сейчас отступление назад означает начало наступления. Понял? Вперед!
Видна разрушенная церковь.
На сцене А м в р о с и й и Р я б о й.
Мимо церкви пробегают отступающие с о л д а т ы. Амвросий крестится.
А м в р о с и й. Стой! Стой! К реке нет ходу, там отрезано. Мы в мешке. Всё!
Р я б о й (в рупор). Стой! Стой! Больше ни шагу. Слушайте приказ полковника. Оперативной группе штаба собраться перед церковью! Взвод разведки собирается за церковью! Остальные — в подвал! Живо!
Входят К у з ь м а и Е р м о л а й.
К у з ь м а (он лейтенант). Сейчас наведут порядок. Устал, сынок?
Е р м о л а й. Порядок. То в грязи валяйся, то в дерьме, то ползи, то носом землю паши.
К у з ь м а. А ты землю-то целуй: до свиданья, землица, прости, скоро вернусь!
Е р м о л а й. Это все пустые слова.
К у з ь м а. Ничего, сынок, не бойся!
Е р м о л а й. Даже земля и то бомб боится. Приложи ухо — дрожит.
К у з ь м а. А бояться на фронте не стыдно. Нельзя только поддаваться страху.
Е р м о л а й. Будь она проклята, война!
К у з ь м а. Вот это и есть пустые слова. Руганью войну не одолеешь. Оружие не волоки по земле. А когда ты Витьку видел?
Е р м о л а й. Вчера. У них с Тарасом были противотанковые гранаты. Танков собралось! Один над моим окопом прошел. Подымить не осталось?
К у з ь м а. На одну закрутку. (Сворачивает «козью ножку».) Кури, оставишь.
Входит К р о ш к а.
К р о ш к а. Вах! Вы уже здесь.
К у з ь м а. Виктора Андреева не видел?
К р о ш к а. Один мудрый человек, звали его Седрак, говорил: если хочешь, чтобы на войне смерть тебя пожалела, отдавай ей честь согнувшись. Сегодня я ничего, кроме земли, не видел. Три километра по-пластунски. Оставь закурить.
Е р м о л а й. Это у нас на двоих.
К р о ш к а. Слушай, можно я рядом сяду? Твой дым мне достанется.
Входит М и х а и л. Он в чине капитана. В руках у него картина.
М и х а и л. Крошка, ты жив?
К р о ш к а. Теперь я каждый раз буду воскресать, как Христос. Моя шинель убита, а я без единой царапинки. Слушай, земляк, это что за икона?
М и х а и л. Это не икона, а картина одного знаменитого итальянца, подлинник. Она для меня дороже жизни.
К р о ш к а. Нет, я бы этой картине назначил другую цену: один сухарь! У меня пупок к спине прилип. Пойду, может, хотя бы воды найду. (Уходит с котелком.)
А м в р о с и й (Михаилу). Говорят, у вас Библия есть?
М и х а и л. Пропала.
А м в р о с и й. Очень печально.
Входит В и к т о р. Отец и брат бросаются к нему.
К у з ь м а. Живой?! Живой, сынок!
В и к т о р. Лучше бы мне не жить.
Е р м о л а й. Тарас погиб?
В и к т о р. Смотрю, на меня идет танк со свастикой, а к башне привязан Тарас… Но я уже бросил гранату. А если бы не бросил, танк всех нас бы раздавил… Ночью в бою мы с Тарасом потерялись… Они его привязали раненого к танку… (Плачет.)
Е р м о л а й. Успокойся, Виктор, война… (Вдруг хватает флягу и с жадностью пьет.)
В и к т о р. Ермолай, ты что пьешь?
Е р м о л а й. Трофейный шнапс — для храбрости!
К у з ь м а. А ну, дай сюда! Нам пьяные не нужны. Пьяный и в своего может по ошибке попасть.
Е р м о л а й. На этот ад лучше трезвому не смотреть!
Входят К р а в ц о в, М а р и я и Г а л и н а с патефоном.
К р а в ц о в. Товарищ капитан, давайте бросим эту чепухню, этот патефон. Кого может испугать грохот танков на пластинках, если самих танков нет! Пластинками воюем. Когда же начнем воевать по-настоящему?
М а р и я. Надоело! Девять месяцев заманиваю немцев переходить к нам, ни один не перешел.