Е л к и н. А где тот… Крошка, что ли?
К у з ь м а. Он с моими ребятами пропал куда-то. Оба моих сына, оба моих сына…
Е л к и н. Скольких не хватает?
К у з ь м а. Посчитаем: мои двое ребят, две девушки и пятый — Крошка. И шестой — ребенок.
М и х а и л. Считай еще двоих — Кравцов и моряк без фамилии. Успокойся, Кузьма Александрович, ведь все не могли погибнуть!
Входит К р а в ц о в.
Молодчина, лейтенант!
К р а в ц о в. Спаслись, товарищ капитан! Ну, мы фрицам запудрили мозги, они друг в друга стали стрелять, думали, им в тыл враги переодетые пробрались!
Е л к и н. А моряк? Где моряк?
К р а в ц о в. Он три раза меня прикрывал, он патефон взял на себя. Он у реки окопался, меня пустил вперед. Я переплыл, когда патефон уже не играл. Он мне жизнь спас, а сам…
Грохот танка.
Е л к и н (смотрит в бинокль). Со свастикой. У кого гранаты?
А м в р о с и й. Как раз противотанковая. Одна.
М и х а и л. И у меня одна. Дай сюда. (Берет у Амвросия гранату, намеревается бежать.)
Е л к и н. Эй, очкарик, давай мне!
Михаил не дает.
Лучше бы я. Слушай, пропусти его вперед и бей сзади, а так ты и с двумя гранатами ничего не сделаешь. Остальным приготовиться к рукопашному бою.
М и х а и л уходит, возвращается.
М и х а и л. Вывесил тряпку белую. Сдается, что ли?
Вбегает м о р я к.
К р а в ц о в. Ну, ты даешь, браток!
Н е и з в е с т н ы й с о л д а т. Еще не отлита та пуля, которая меня возьмет. (Отдает патефон, рупор, автомат.) Нот вам ваше войско, вот вам трофеи. Ну пока!
М и х а и л. Стой, куда ты?
Н е и з в е с т н ы й с о л д а т. Постараюсь пробиться к морю. Там, в танке, ихний танкист, я хотел его живым доставить, да он оказал сопротивление. Танк оставляю вам, бензин весь кончился.
Е л к и н. Так. Как фамилия?
Н е и з в е с т н ы й с о л д а т. А я забыл.
Е л к и н. А как к награде тебя представлять прикажешь?
Н е и з в е с т н ы й с о л д а т. Ордена как-нибудь в другой раз. Вы мне поверили, вот это мне орден. Спасибо!
К р а в ц о в. Спасибо, браток. Ты всех нас спас.
Н е и з в е с т н ы й с о л д а т. Ничего, меня тоже спасали. И еще спасут. На войне всегда так. Ну, встретимся в побежденном Берлине. (Убегает.)
П е р в ы й с о л д а т. По соседству саперы стоят, дали сухарей. Капитан, делите.
К у з ь м а. Почему мне три пайки?
М и х а и л. Одну тебе, две ребятам. Они вернутся-то голодные.
Г о л о с К р о ш к и. Эй, кто тут есть, помогите!
В и к т о р и К р о ш к а вносят завернутого в плащ-палатку человека.
К р о ш к а. Ух ты, шайтан! Чуть спина не отнялась!
К у з ь м а. Сынок! Крошка! А где Ермолай?
В и к т о р. Он отстал, сколько мы его ни искали, не нашли. Зато наткнулись в овраге на землянку, взяли офицера. Он спал как младенчик. Видно, пьяный был. (Освобождает пленного. Кидает ему узелок с одеждой.)
К р о ш к а. Айн, цвай, драй! Надевай!
Пленный одевается. Это немецкий о ф и ц е р. У него на френче рыцарский крест. Кузьма дает Виктору сухарь.
В и к т о р (тянется за вторым). Давай и тот сразу. Одного мне мало.
К у з ь м а. Я бы дал, это Ермолая пайка. (Прячет сухарь.)
М и х а и л (Крошке). Где ребенок?
К р о ш к а. Я его пристроил у одной хорошей бабуси. Он уже от моего пальца стал отказываться, все старался укусить беззубым-то ртом. Понял, что молока нет.
М и х а и л. Крошка, ты ранен?
К р о ш к а. Немного… Пуля мне прививку от смерти сделала, тут и тут, ухо теперь дырявое, я, как барышня, могу сережки носить.
М и х а и л. На, кровь вытри. (Начинает обыскивать пленного.)
К р о ш к а. Это я так, для фасона ранился, чтобы дома было что показать. Слушай, это не военная тайна, кого мы приволокли, а? Памятью моего дедушки заклинаю, скажи!
М и х а и л (читает документ). Полковник Вилли Бюхнер.
К р о ш к а. А вот в письме что, ну-ка, почитай!
М и х а и л. «Дорогой Вилли! Твой брат Рудольф присылает домой чуть ли не каждый день посылки и фотографии. Ты что, хуже Рудольфа? Если не можешь посылку, пришли хотя бы фотографии, как ты убиваешь русских…»