К тому же через три дня я уеду из Парижа в горы, т. к. я никак не могу оправиться от приступа, случившегося со мной пять месяцев назад.
Поеду ли я в Рим? Я буду там летом, но я наверняка не смогу заниматься проблемой Жанны.
Примите, милостивый государь, мои самые теплые пожелания. Успехов Вам в работе!
3 июня 1959 г.
Милостивый государь!
Я только что получил Ваше письмо. Я надеюсь, что Ваша книга будет иметь успех, на который Вы рассчитываете.Однако я не могу сказать, сколько экземпляров моей книги продано. Для этого мне надо запросить профсоюз авторов, т. к. мои отношения с новым руководством издательства «Грассе» ухудшились.
Единственно, я уверен, что они продали очень мало. Моя книга не носила скандального характера, а это – непременное условие коммерческого успеха на сегодняшний день. К тому же они не сделали ей никакой рекламы, поскольку в момент выхода книги Грассе был очень болен (а ему она понравилась). И наконец, я нахожусь в знаменитом омерзительном "черном списке" писателей, которых газета «Либерасьон» называет "националистами"…
Признаюсь, я несколько обеспокоен тем, что Вы неоднократно ссылаетесь на документы,имеющие для меня исключительную важность, но которые, как Вы знаете, были утеряны. Однако никто не поверит в существование документа, который невозможно представить, даже если бедняга, видевший его, пользуется безупречной репутацией! Вы не представляете, сколько усилий я предпринял лично и через посредников, чтобы обнаружить у наследников маркизы де Феличи, владелицы дворца Занарделли в Риме, те документы, которые я доверил ей на сохранение, вернувшись в Париж пять лет назад. Сохранились все ящики, кроме того, где были мои самые ценные вещи и документы. Здесь есть какая-то таинственная загадка, которую, к моему бесконечному сожалению, я уже отчаялся отгадать!
Благодарю Вас за добрые пожелания. Завтра я уезжаю в горы, мне это необходимо.
Примите, милостивый государь, уверения в моих самых сердечных чувствах.
Когда выходит Ваша книга?
Рим, 27 ноября 1959 г.
Альберго дель Сенате
Милостивый государь!
Ваше письмо не сразу нашло меня среди моих путешествий, чем и объясняется задержка с ответом.
Я весьма сожалею, что не могу дать Вам удовлетворительный ответ. Я абсолютно не понял, о каком судье из Руана Вы пишете. Естественно, я не могу сообщить Вам его имени.Что касается книги Раймона де Ринье, признаюсь, что мне нужно ее перечитать. Я не очень хорошо помню мое впечатление, но мне кажется, что те достаточно общие рассуждения автора на тему, о которой Вы говорите, заслуживали бы действительно серьезного интереса.
Извините за столь неопределенный ответ. Но я сейчас весьма далек от всех документов, связанных с Жанной. Я занимаюсь совершенно другой темой и не могу ответить Вам более определенно.
Примите, милостивый государь, заверения в моих лучших чувствах. Успехов Вам в работе.
4 июня 1972 г.
Святейший отец!
Униженно простершись у ног Вашего Святейшества и умоляя об апостольском благословении, я направляю Вам это письмо с целью изложить чистосердечно и с полной искренностью серьезное разногласие, существовавшее между мною и скончавшимся недавно Его Преосвященством кардиналом Пессераном.
Дабы Вашему Святейшеству стали известны точные и истинные причины нашего спора, я позволил себе послать Вам экземпляр 5-го издания моей книги о Жанне д'Арк.
Если Ваше Святейшество окажет мне высочайшую милость и прочтет хотя бы предисловие к этому труду, Вы поймете, почему между нами возникли разногласия.
Стремясь окончательно прояснить спор, я приведу слово в слово беседу, состоявшуюся в 1958 г. между мною и моим коллегой, известным католическим писателем, почетным гражданином Ватикана Эдуардом Шнайдером. Я привожу все признания, которые он мне сделал.
Прочтя его книгу "Жанна д'Арк и ее лилии, легенда и история",опубликованную в 1952 г., я встретился с ним, получив для этого рекомендацию другого историка – Жана Гримо, который меня заранее предупредил: "Он вам все скажет, но не оставит письменного свидетельства".
Эдуард Шнайдер принял меня исключительно любезно. Он говорил со мной в течение двух часов, проявляя при этом исключительную живость ума и феноменальную память.
Представившись, я сказал ему:
– Я прочел Вашу великолепную книгу о Жанне д'Арк. Вы пишете там о ее королевском происхождении, однако не представляете никаких доказательств. Поскольку Вы это утверждаете категорически, я могу предположить, что Вы имели в руках документы, служащие тому подтверждением. Можете ли Вы сказать, где Вы их обнаружили?
– Но… В Ватикане! – воскликнул он, воздев руки, как это делал Черчилль, выступая на многолюдных митингах. – В "Книге Пуатье"…Однажды, будучи в Ватиканской библиотеке вместе с монсеньером Тиссераном, тогдашним библиотекарем, я заметил шкаф, запертый на ключ, и сказал ему шутя: "Не здесь ли, Ваше Преосвященство, хранятся секретные фонды Ватикана?"
– Секретных фондов Ватикана не существует, – ответил он.
– А можно ли ознакомиться с документами, хранящимися в этом шкафу?
После некоторых колебаний кардинал Тиссеран кивнул и пошел в свой кабинет за ключом. Шкаф был открыт, и там я обнаружил знаменитую "Книгу Пуатье", пропажу которой столь горько оплакивали французские историки. В действительности это не книга, а протоколы допросов Жанны Девственницы, проводившиеся в 1428 г. в Пуатье, и запись ее ответов на вопросы церковной комиссии, назначенной королем. Я убедился, что прелаты не верили в «голоса», которые якобы слышала Жанна, и не соглашались признать ее "посланницей Бога". Перед лицом такого упорства, которое раздражало короля, он вынужден был послать в Домреми двух монахов для проведения расследования на месте. И именно в отчете этих монахов говорится, что все жители этой деревушки из 30 дворов подтвердили, что Жанна – дочь королевы Франции, урожденной Изабеллы Баварской, от ее любовника – герцога Луи Орлеанского, брата короля Карла VI.
Я снял копию с этого документа, а также с части протоколов допросов. Несколько дней спустя кардинал Тиссеран, застав меня за работой, спросил, нашел ли я что-нибудь интересное. Я не решался ответить ему, опасаясь, что он будет недоволен. И действительно, какой разразился скандал! Нетрудно угадать дальнейшее: меня заставили дать клятву никогда не разглашать письменно мое замечательное открытие, ибо в этом случае разрушилась бы мистическая легенда, созданная королевской семьей для сокрытия этого незаконного рождения, которое доказывало, что и дофин был тоже незаконным ребенком…
– Вы приоткрыли завесу над государственной тайной.
– Так, значит, именно чтобы избежать разоблачения этой легенды, Вы, будучи глубоко верующим католиком и человеком слова, не решились опубликовать эти документы в своей книге?
– Да, конечно. Но еще и потому, что копии, которые я снял с "Книги Пуатье",а также с главного документа – отчета двух монахов, – пропали. Я хранил все мои бумаги в моем доме в Риме. Решив вернуться в Париж после амнистии коллаборационистам (а я был верным другом маршала Петэна), я доверил четыре ящика, где наряду с другими документами находились и эти копии, своей старинной приятельнице де Феличе, жившей во дворце Занарделли. Однако, когда я послал этой весьма почтенной даме письмо из Парижа с просьбой прислать мне мои вещи, я узнал от ее племянников, что моя добрая приятельница незадолго до этого скончалась. Ее племянники написали, что они обнаружили три моих ящикаи собираются их переслать. Три ящика? Таким образом, один пропал…