Павел (сжимая кулаки, шепотом). Возмездия!
Уорд. Новый преступный акт, ваше величество, еще больше убедит вас в пользе и неотложности совместных действий Англии и России против злодея.
Павел. Совместно и немедля!
Уорд. Эскадра доблестного адмирала Нельсона вышла на поиски французского флота.
Павел. Не на поиски надо — на разгром, на разгром!
Уорд. У доблестного Нельсона мало кораблей. Мы ждем помощи вашего величества.
Павел. Дам! А султан? Пропустит ли флаг русский сквозь Дарданеллы? Сказали вы ему, что французы допрежь всего угрожают целостности Турецкой империи?
Уорд (кланяется). Его султанское величество согласен на все условия вашего величества.
Павел. И объединение эскадр русской и турецкой под общим командованием?
Уорд. И объединение эскадр, ваше величество. п авел (с восторгом). Злодей Буонапарте! Даже извечных противников наших швыряет нам в объятия!
Уорд. Его султанское величество отныне объявляет себя благовозлюбленным братом вашего величества. Идя навстречу желанию благовозлюбленного брата, его султанское величество не возражает против того, дабы объединенный русско-турецкий флот действовал под вымпелом русского адмирала.
Павел (в восторге, Мордвинову). Зри!
Уорд. Его султанское величество выразило пожелание, дабы сим командующим объединенным флотом был известный в Турции и повсеместно адмирал Ушаков, или, как турки его именуют, «Ушак-паша».
Стук.
Павел (вздрогнул). Кто тут? Кто шумел?
Мордвинов (он бледен). Простите, ваше величество...
Павел. Почему шум?
Мордвинов. Я нечаянно уронил гвозди, ваше величество...
Павел. А... (Подошел к бюро, выдвинул ящик, смахнул туда гвозди, с силой задвинул ящик обратно). Перо!
Мордвинов протянул императору гусиное перо.
Мордвинов. Пожалуйста, ваше величество.
Павел (посмотрел на свет, почистил перо в лежавшей на бюро разрезанной картофелине, вручил его Мордвинову). Пиши! «Вице-адмиралу Ушакову! По получении сего... имеете вы... со вверенною в команду вашу... эскадрою., немедленно отправиться... в крейсерство, около Дарданеллей».
Гаснет свет. Еще слышен в темноте шепот Павла: «Действовать совместно с турецким флотом противу французов... хотя бы... и далее Константинополя... случилось... случилось...» Освещается диванная. Ушаков и Мордвинов.
Ушаков. Благодарю за доверие всемилостивейшего государя императора.
Мордвинов (не глядя, сухо, еле сдерживая клокочущую злость). Вы будете сражаться супротив общего врага вместе с лордом Горацием Нельсоном. Для вас — честь превеликая.
Ушаков выпрямился, побагровел.
Баталию его у мыса Сан-Винсенте советую вам изучить и офицерам преподать для несомненной пользы и руководства. Особливо примите во внимание впервые употребленный им тактический резерв в морском бою. Сие...
Ушаков. Осмелюсь заметить — не короткая ли память у вашего сиятельства? Забыть изволили, что сей маневр — резерв тактический в морском бою — применен мною при Керчи восьмого июля тысяча семьсот девяностого года, ваше сиятельство. Доколе, ваше сиятельство, и ворону на чужой стороне соколом будем называть, а дома и орла вороной? Думаешь о подобном, ваше сиятельство, и не слезы, но кровь из глаз стремится! Народ русский одевает нас, поит и кормит, народ русский присвоил нам чины, должности и звания. Будем же чтить кормильца и поильца своего. Честь имею, ваше сиятельство! (Кланяется и выходит из диванной).
Мордвинов стоит окаменев.
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Салон английского корабля. Нельсон без мундира, в нижней сорочке, со спутанными волосами, ползая по карте, раскинутой на полу, передвигает игрушечные фрегаты и кораблики. Коммодор Траубридж, склонившись в почтительной позе, наблюдает за резкими движениями Нельсона.
Нельсон. Ушаков решил штурмовать Корфу!
Пошли вон, к дьяволу, в преисподнюю! Вам не кажется, Траубридж, — в дерзости отказать нашему милому адмиралу-медведю нельзя!
Траубридж. Его следует упрятать в сумасшедший дом, милорд.
Нельсон. Вы думаете?
Траубридж. Что такое Корфу, милорд? Это — пять цитаделей, выдолбленных в скалах! Это — шестьсот пушек на фортах перекрестного огня! Это — французский флот «Женерэ» и «Леандр». Их пушки сметут в клочья наших союзников, если они осмелятся штурмовать! Это, наконец, ордер Буонапарте, повелевающий защищать крепость до последнего!
Нельсон. Вы правы, Траубридж. Брать Корфу не измором, а штурмом с моря может либо помешанный, либо... (тихо) гений... (Вскочил). А если он возьмет? Возьмет? Возьмет? (Заметался по салону). Я ненавижу русских! Какого дьявола они полезли на Корфу? Вы, Траубридж! Вы позволили Ушакову нахально занести ногу на греческие острова первым! Русский медведь осядет на греческих островах — попробуй выкури его оттуда!
Траубридж. Я не думал, милорд...
Нельсон. Вы не обязаны думать, вы обязаны исполнять. (Снова опустился на карту). Пока вы медлили, Траубридж, Ушаков подошел сюда, к Цериго, и высадил десант. Затем он занимает Занте. Население встречает его колокольным звоном. Колокола должны были звонить в мою честь, Траубридж. В Санта-Мавра солдат и моряков угощают сластями и вином. Это вино должны были пить мои матросы, Траубридж. В Кефалонии матери-гречанки учат своих детей целовать российские гербы на солдатских сумках. Это трогательно, не правда ли, Траубридж? Ушаковский офицер Сенявин захватывает Санта-Мавру — вы восхищены его смелостью, Траубридж? Теперь ушаковская лапа тянется к Корфу. Им нужен ключ к Италии и Балканам! Вы в восторге от успехов наших доблестных и достославных русских союзников, коммодор Траубридж? Но я не в восторге от вас и клянусь...
Стук в дверь.
Пошли вон, к дьяволу, в преисподнюю! И клянусь, Траубридж...
Стук в дверь усиливается.
Если вы стукнете еще раз, я вас повешу! Заодно с часовым, которому я наказал никого не впускать.
Резкий стук.
Вы будете висеть на одной рее! Это так же точно, как дважды два — четыре.
Дверь распахивается, и в салон влетает дама необыкновенной красоты, с кроткими и печальными глазами.
(Не оборачиваясь). Кто смеет нарушить приказ Нельсона?
Дама. Леди Гамильтон. (Туфелькой свирепо расшвыривает во все стороны кораблики). Вы меня повесите за это на рее?
Нельсон (вскочил). Леди Эмма! Прошу прощенья... Мы разбираем операцию русских и...
Леди Гамильтон (печально). В Европе шатаются троны, якобинцы гильотинируют королей, льется голубая кровь, чернь рушит новые и новые Бастилии, Ушаков захватывает острова, которыми должны владеть мы, англичане, а лорд Нельсон, на которого с надеждой смотрит вся Англия, развлекается игрой в кораблики... Ах, милорд, милорд! Вы и в самом деле ребенок, милый и непослушный...
Траубридж (покашливает. Смущенно). Я пойду, милорд.
Нельсон кивает, Траубридж выходит.
Леди Гамильтон. Дайте, я расчешу ваши спутанные волосы. Это самые изумительные, самые прекрасные волосы на земном шаре. Нельсон играет в кораблики. Ну и что ж! Ну и что ж! Быть может, в эти-то мгновенья и зреют ослепительные замыслы в драгоценной голове вашей? Решаются судьбы мира? Почему вы молчите, милорд?
Нельсон. Я слушаю вас.
Леди Гамильтон (радостно, по-детски смеется). А я подумала, вас раздражает моя болтовня.
Нельсон. Я готов вас слушать вечно.
Леди Гамильтон (тихо и нежно). Вы — самый нежный, самый добрый. Самый великий. Вы так велики, Нельсон, что мне иногда страшно с вами. Да, да, страшно. Иногда мне видится, Нельсон, вы выходите из высокой, из большой волны. Бог моря! (Внезапно другим голосом). Увы, я отвлекаю бога моря от важных государственных дел, я занимаю его своей ничтожной особой. Зачем я пришла, милорд? Предупредить: к вам идут наши гости, из величества, несчастные королева Каролина и король Фердинанд. И... вам пора надеть ваш мундир. Впрочем, Нельсон заслужил право принимать королей без мундира.