Анечка (тихо). Ну прямо. С кем? С вами, Костик?
Часовников (порозовел до кончиков ушей). Как вы могли, нет, как вы могли? (Серьезно). Со мной нельзя.
Анечка. А почему бы? Ночью прокрасться к вам? Босой, неслышно? Дверь вы как — чуть приоткрытой оставите или заблаговременно мне ключик?
Часовников (опустил голову). Анечка, зачем вы...
Анечка. Что же такого, боже мой. Вы такой хорошенький, красивенький, чистенький. Непорочный. А я — порченая, Костик, не знали? У него закоулок, а у меня — улица. Пригородные девчонки, они все такие. Себе на уме. И я себе на уме.
Часовников (печально). Никогда вас такой не видел.
Анечка. Вы мой неприкосновенный запас, Костик. Энзе. Нет чтобы женить на какой стильной девчонке, — держу про запас, как черные сухари.
Часовников. Я вам категорически запрещаю говорить про себя подобные чудовищные гадости. Я вам друг до конца дней, Анечка. Если вы это назы ваете черными сухарями, будьте добры, называйте, мне безразлично. Пусть я буду вашим энзе.
Анечка. Вы? А Платонов? А я — Платонову? Нянька его детей? Пусть нянька. Эх вы! Не знаю, что она тут? Знаю. И вы — не темните.
Часовников. О ком вы?
Анечка. На восьмом километре живет. Так? Одна. Так? Вдовует. В отдельной квартире, вход прямо с улицы, одна ступенька. Так? И он к ней, как часы. Так? Задержался на корабле. Задержался в штабе. Ха-ха-ха!
Часовников. Поверьте, слышу впервые.
Анечка. Не выгораживайте, пусть ходит. На здоровое здоровье.
Часовников. Анечка, это выдумка, навет.
Анечка. Ну прямо. Еще побожитесь. Ради корешка — простительно. Пустой разговор, Костик, пустой. Я сюда, на край света, очертя голову... Папу-маму кинула, а жить без них — не представляла. Не ради него. Себя ради. Знаешь за что, так плати. Я знаю, я и плачу. (Пауза). Я ему двух родила, и обе девочки. Виновата, что ли? Саша мечтал мальчика, сына мечтал, Васю. (Пауза). С ней, так с ней. Что ж, старая любовь долго помнится. Пусть делает, что хочет, ходит, куда хочет. Мы ведь, пригородные, все такие — шутим, а гордые. Думаете, не подбивали меня добрые люди: он так — и ты так, жизнь коротка, Аня, не теряйся. Нет, играть комедию я не способна. Иду по улице, не надо мне закоулка. Останется — не выгоню. Уйдет — не схвачу. (Звенящим голосом). А я ему и не чета. Он вырос, его не утром, так вечером в академию, в Москву, а я... Какой была, такой ты и осталась. Пусть. Как судьба. Есть буду, пить буду, детей растить, уколы колоть, постельки готовить. Больше ничего, ничего, ничего...
Молчание. Часовников выключает радиолу. Погас зеленый глазок.
Часовников. Вот почему так люди мучаются, Анечка? По разным причинам и по-разному, но мучаются, и ведь не один и не одна. Словно бы в целом все хорошо, войны нет, жизнь стала содержательней, а вот мучаются и будут, очевидно, мучиться дальше. При коммунизме — тоже?
Анечка (думая про свое). Есть, пить, готовить... (Зло). Что вы там глупости мололи? Шорох на флоте. Какой шорох? Откуда? Чей? Плохих людей? Да ну их.
Часовников. Я...
Анечка. Да ну их к черту. Хороших больше, а они Сашу уважают, ценят, это вам вся база хором скажет. Обидно было слушать, тем более от вас, Костик. Другой прошел как прошел, скажет как скажет, а про Сашу моментально — не так прошел, не так сказал. Кумушки в клешах. Задумается — высокомерный. Невзначай не козырнет — забурел. Другому, пожалуйста, крой хоть в три этажа, а ему чертика не помяни. Виден со всех сторон, вот и цепляются.
Куклин, потягиваясь, появляется на пороге.
Часовников (задумчиво). А зависть тоже будет при коммунизме?
Куклин. Как показательно-завистливый человек, заявляю: будет. Мамочка, привет. (Смотрит на часы). У вас на часах двенадцать — давление, а у нас в Москве — еще пять вечера. Бегу в штаб — разговор с Москвой. Сон золотой или я слышал... (оглядывается) платоновский баритон?
Часовников. Был.
Куклин. А теперь ты заступил?
Часовников. Осел ты.
Куклин. Не такой уж.
Часовников (нервно). Славка, я разошелся с Платоновым, вот Анечка свидетель, это железно, мы больше не товарищи, двое нас теперь, Славка, ясно? При тебе было в каюте, потом я сделал что хотел, ясно? Меня арестовали, а он хочет покрыть меня. Мое место на гауптвахте, а он хочет покрыть меня, давя своим авторитетом. Он хочет покрыть, отрицая бесспорные факты, ясно? (Куклин начинает смеяться). Подговорил Тумана, вахту, которая меня... (Куклин смеется все громче). ...которая меня... Ты что?
Куклин (хохочет). Ай, умница! Ну, смышленыш!
Часовников (растерянно). Кто?
Анечка (враждебно). Чего смешного-то?
Куклин. Не ты. Не я. Не она. Сашура. Сашурочка молодчага. Боготворю, преклоняюсь. Завидую. Честно говорю, ребятки, завидую, хотя и желаю дожить до полного коммунизма! (Хохоча, взглядывает на часы, хватается за голову, целует на ходу руку Анечке, машет рукой Часовникову, шевеля пальцами). Ай, умница! (Убегает).
Анечка и Часовников в смятении смотрят друг на друга. Хлопнула наружная дверь. В комнату внезапно врывается глухой шум океана.
Гаснет свет.
...На следующий день. Смеркается. Шум океана. Пирс. Туман идет, остановился. Раскуривает трубку.
Мысли Тумана. Он думает, я раскололся. Нет, Тумана так, ни за что ни про что, не возьмешь. Почему все-таки меня сняли с «Быстрого»? Почему понизили в старпомы? Что я, не служил? Служил. Что я, не волевой? Волевой. А вот — сняли. Что, люди меня не любят? А вот — не любят. Что я, несправедлив? Справедлив. А вот — не любят. Да я и сам себя — не всегда...
Возникла фигура Платонова.
Туман. Александр Васильич! Александр Васильич! Вас Зуб ищет. Срочно, в штаб. Я от него, ждет вас.
Пауза.
Платонов. Сами пошли?
Туман. Вызвал.
Пауза.
Платонов. Ну?
Туман. Сказал, как было.
Платонов (осторожно). А как было?
Туман (мрачно). Было как было.
Козырнув друг другу, разошлись в противоположные стороны.
Гаснет свет.
...Зуб в волнении шагает по своей каюте. Зеленый свет лампы. В стекле иллюминатора — мигающие огни бухты.
Зуб (открывает дверь, с ходу — Платонову, не успевшему отрапортовать о своем прибытии). Платонов, у вас совесть есть? Если не военная, то хоть гражданская? Вы на корабле служите или в продмаге? Захвалили вас, вы и совсем ноги на стол? Здесь не кордебалет. Здесь флот.
Платонов. На свою совесть я особенно не жалуюсь, товарищ капитан первого ранга.
Зуб. Что вы вчера успели нашкодить? Перед походом. Нашли время.
Платонов. Сам теряюсь в догадках.
Зуб (яростно). Ишь, шутник. Вы со мной в печки-лавочки не играйте. Очковтиратель вы, а не шутник. Да.
Платонов. Товарищ начальник штаба...
Зуб. Надежда соединения! Гордость эскадры! Жить и работать по-коммунистически! Брошюрки о нем строчат строчкогоны. А у него чепе — вся Москва гудит, все управление. А непосредственному начальнику доложить не счел нужным, молодец. Утаил позорно. Чуть свет с койки — междугородная: как, что, почему? А я как дурак с морозу...
Платонов. И я тоже, товарищ капитан первого ранга.
Зуб. Я им говорю... (Оборвал). Вы тоже — что?
Платонов (почтительно). Что и вы, товарищ капитан первого ранга.
Зуб. Но-но. Аккуратнее. Скрыл или не скрыл?
Платонов. Не скрыл.