Драмы

От этой связи беззаконной,
Которую назвать возможно
Супружеством и преступленьем, —
Не станем спорить мы о том,
Какое имя ей подходит, —
От этой связи я родилась.
И так устроила судьба,
Что стала я живым портретом
Несчастной матери своей,
От ней в наследство получив
Не красоту, а стыд и горе.
Ты, государь, поймешь, что я,
Наследница ее судьбы,
Таким же бедствиям подверглась!
И я своей лишилась чести,
Невинности своей лишилась —
Их, как трофей, унес... Астольф.
О, лишь я назову Астольфа,
В груди моей больное сердце
Тоской наполнится и гневом,
Как бы указывая мне,
Что я врага его назвала.
Моей любовью насладившись,
Астольф забыл свою победу
И, новой славы добиваясь,
Приехал в Польшу, где с Эстреллой
Он хочет браком сочетаться.
Зажгла Эстрелла яркий факел
Моей погибели печальной!
И кто поверит, что звезда
Любовников соединяла,
И что теперь звезда — Эстрелла
Разъединяет их навек?
Осмеяна, оскорблена
Осталась я с своей тоскою,
И в Вавилон души моей
Все муки адские собрались.
Молчала я — ведь есть страданья,
Есть беды, о которых нам
Не нужно говорить ни слова:
В поступках наших открываясь,
Они и так другим понятны.
И горестным своим молчаньем
Я матери сказала ясно,
Что я страдаю. Как-то раз
Мы с матерью вдвоем остались,
И вдруг она неосторожно
Темницу тесную открыла,
И наши горькие страданья
Толпою вырвались на волю.
Тогда я все сказала ей.
Когда рассказываем мы
О преступлениях своих
Тому, кто сам виновен был,
То, кажется, уже мы слышим
Прощенья ласковое слово.
Так и дурной пример порою
Приносит людям пользу. Словом,
Услышав жалобы мои,
Она прониклась состраданьем
И стала утешать меня...
Рассказом о своей обиде:
Судья, виновный сам, легко
Дарит преступнику прощенье.
Но, свой проступок осуждая,
Она утешить не могла
Свою тоскующую дочь:
Ей и самой не удалось
Вернуть потерянную честь.
И вот тогда она решила,
Что следом за Астольфом я
Должна отправиться скорее,
И так, во что бы то ни стало,
Его заставить заплатить
Свой долг за поруганье чести.
Во избежанье новых бед
Она велела мне надеть
Мужской наряд и на прощанье
Вот эту шпагу мне дала.
Пора мне обнажить ее!
Ее значенью доверяя,
Сказала мать: "Дитя мое,
Без страха в Польшу отправляйся
И там в собрании знатнейших
Ты эту шпагу покажи;
Быть может, в ком-нибудь найдут
Твои страданья — утешенье
И помощь — бедствия твои".
Достигла польских я пределов.
Опустим то, что здесь неважно
И что тебе уже известно.
Ты знаешь, буйный конь примчал
Меня к твоей темнице страшной,
Где ты с великим удивленьем
Меня увидел; знаешь ты,
Что пожалел меня Клотальдо,
Пощады для меня просил,
Что, внемля просьбам старика,
Меня простил король. Затем,
Узнав историю мою,
Клотальдо мне велел надеть
Наряд, мне больше подходящий.
Я стала фрейлиной Эстреллы,
И удалося мне нарушить,
Согласье между них и свадьбу
Хотя на время задержать.
Опустим то, что во дворце
Меня опять ты увидал
И форму прежнего виденья
Ты с новой женскою смешал.
Скажу я прямо, что Клотальдо,
Увидев, как полезен будет
И государству и ему
Астольфа и Эстреллы брак,
Мне посоветовал оставить
Все притязания мои.
Теперь, великий Сигизмунд,
За все ты можешь отомстить:
Ты вышел из темницы мрачной,
Где ты по чувствам был лишь зверь
И где страдания свои
Переносил, как твердый камень.
Отмщенье ты отцу готовишь
И против родины своей
Ты поднял меч. И я пришла
Тебе помочь, соединяя
В себе Палладу и Диану,
Под латами одной богини
Имея пышную одежду
Другой. Обоим важно нам
Не допустить осуществиться
Мечтам Астольфа и Эстреллы:
Моим супругом будет он,
Когда похитил честь мою.
И ты препятствовать им должен:
А то они, располагая
Войсками двух могучих царств
И силу большую имея,
Сомнительной твою победу,
Пожалуй, сделают. К тебе
Как женщина я прихожу,
Защиты я прошу смиренно;
Но как мужчина, я сумею
Твой дух на подвиг возбудить,
А подвиг тот — добыть корону.
Как женщина склонясь, слезами
Хочу твое я сердце тронуть
И как мужчина шпагой смело
И жизнью всей тебе служить.
Когда меня ты вновь полюбишь
Как женщину, в защиту чести
Тебя убью я как мужчина.
В завоевании любви[230]
Тебе я жалуюсь смиренно
Как женщина, но как мужчина
Сумею честь свою вернуть.