Герман. Она не замедлит свершиться! Виват новому владетельному графу Францискусу фон Моору!
Франц(треплет его по щеке).Хитрец! Этим способом мы живо достигнем всех наших целей: Амалия утратит надежду на него; старик обвинит себя в смерти сына и тяжко захворает, — а ветхому зданию не нужно землетрясения, чтобы обвалиться. Он не переживет этой вести. И тогда я — единственный сын. Амалия, лишившись опоры, станет игрушкой в моих руках. Остальное легко можешь себе представить. Короче говоря, все примет желательный оборот. Но и ты не должен отступаться от своего слова.
Герман. Что вы? (Радостно.)Скорее пуля полетит назад и разворотит внутренности стрелка! Положитесь на меня! Предоставьте мне действовать! Прощайте!
Франц(кричит ему вслед). Жатва твоя, любезный Герман! (Один.) Когда вол свез в амбар весь хлеб, ему приходится довольствоваться сеном. Скотницу тебе, а не Амалию! (Уходит.)
Сцена вторая
Спальня старика Моора.
Старик Моорспит в кресле. Амалия.
Амалия(тихонько подходит к нему).Тише, тише! Он задремал! (Останавливается перед ним.)Как он прекрасен, как благостен! Такими пишут святых. Нет, я не могу на тебя сердиться! Седовласый старец, я не могу на тебя сердиться! Спи спокойно, пробудись радостно. Я одна приму на себя страдания.
Старик Моор(во сне).Сын мой! Сын мой! Сын мой!
Амалия(берет его за руку).Тсс! Тсс! Ему снится сын.
Старик Моор. Ты ли это? Ты здесь? Ах, какой у тебя жалкий вид. Не смотри на меня таким горестным взором! Мне тяжко и без того.
Амалия(будит его).Проснитесь! Это только сон! Придите в себя!
Старик Моор(спросонок).Разве он не был здесь? Разве я не сжимал его руку? Жестокий Франц! Ты и во сне хочешь отнять у меня сына?
Амалия. Так вот оно что!
Старик Моор(проснувшись).Где он? Где? Где я? Это ты, Амалия?
Амалия. Лучше ли вам? Вы так сладко спали.
Старик Моор. Мне снился сын. Зачем я проснулся? Быть может, я услышал бы из его уст слова прощения.
Амалия. Ангелы не помнят зла! Он вас прощает. (С чувством берет его за руку.)Отец моего Карла, я прощаю вас!
Старик Моор. Нет, дочь моя! Мертвенная бледность твоего лица меня обвиняет. Бедная девочка! Я лишил тебя всех наслаждений юности! О, не проклинай меня!
Амалия(с нежностью целует его руку).Вас?
Старик Моор. Знаком ли тебе этот портрет, дочь моя?
Амалия. Карл!
Старик Моор. Таков он был, когда ему пошел шестнадцатый год. Теперь он другой. О, мое сердце истерзано. Эта кротость сменилась озлоблением, эта улыбка — гримасой отчаяния. Не правда ли, Амалия? Это было в жасминной беседке, в день его рождения, когда ты писала с него портрет? О дочь моя! Ваша любовь делала счастливым и меня.
Амалия(не сводя глаз с портрета).Нет! Нет! Это неон! Клянусь богом, это не Карл! Здесь, здесь (указывая на свое сердце и голову)он совсем другой… Блеклые краски не могут повторить высокий дух, блиставший в его огненных глазах! Ничуть не похож. На портрете он только человек. Какая же я жалкая художница!
Старик Моор. Этот приветный, ласковый взор… О, если б он стоял у моей постели, я жил бы и мертвый… Никогда, никогда бы я не умер!
Амалия. Никогда бы вы не умерли! Смерть была бы как переход от одной мысли к другой — к лучшей. Его взор светил бы вам и за гробом, его взор вознес бы вас превыше звезд.
Старик Моор. Как тяжко, как печально! Я умираю, а моего сына Карла нет при мне, меня снесут на кладбище, а он не будет плакать на моей могиле. Как сладостно засыпать вечным сном, когда тебя баюкает молитва сына: это — колыбельная песнь.
Амалия(мечтательно).Да, сладостно, несказанно сладостно засыпать вечным сном, когда тебя баюкает песня любимого. Кто знает, может быть, этот сон продолжаешь видеть и в могиле! Долгий, вечный, нескончаемый сон о Карле, пока не прозвучит колокол воскресения. (Восторженно.)И тогда — в его объятия навеки!
Пауза. Она идет к клавесину и играет.
Старик Моор. Что за чудная песнь, дочь моя? Ты споешь мне ее перед смертью.
Амалия. Это прощание Гектора с Андромахой. Мы с Карлом часто певали эту песнь под звуки лютни.
Входит Даниэль.
Даниэль. Вас спрашивает какой-то человек. Он просит принять его; говорит, что пришел с важными вестями.
Старик Моор. Мне в целом свете важно только одно… Ты знаешь что, Амалия. Если это несчастный, нуждающийся в помощи, он не уйдет отсюда без утешения.
Амалия. Если это нищий, впусти его поскорей,
Даниэль уходит.
Старик Моор. Амалия! Амалия! Пожалей меня!
Амалия
(поет)
Франц,переодетый Герман, Даниэль.
Франц. Вот этот человек. Он говорит, что привез вам страшные вести. В состоянии ли вы его выслушать?
Старик Моор. Для меня существует только одна весть. Подойди ближе, любезный, и не щади меня. Дайте ему вина.
Герман(измененным голосом).Сударь, не лишайте бедняка ваших милостей, если он против воли пронзит вам сердце. Я чужой в этих краях, но вас знаю хорошо. Вы отец Карла фон Моора.
Старик Моор. Откуда ты это знаешь?
Герман. Я знал вашего сына.
Амалия(вскакивая).Он жив? Жив? Ты знаешь его? Где он? Где? Где? (Срывается с места.)
Старик Моор. Ты знаешь что-нибудь о моем сыне?
Герман. Он учился в Лейпциге и оттуда исчез неизвестно куда. По его словам, он босиком и с непокрытой головой исходил вдоль и поперек всю Германию, вымаливая подаяние под окнами. Пять месяцев спустя снова вспыхнула эта злополучная война между Пруссией и Австрией, и так как ему не на что было надеяться в этом мире, то он дал барабанному грому победоносного Фридриха увлечь себя в Богемию. «Дозвольте мне, — сказал он великому Шверину [50], — пасть смертью храбрых: у меня нет более отца!»
46
Песня Амалии (перевод М. Достоевского) посвящена одному из эпизодов времен греко-троянской войны, описанной в древнегреческой поэме «Илиада», — прощанию троянского героя Гектора со своей супругой Андромахой и маленьким сыном Астианаксом.
47
48
50