Бобылиха
Всякий хлам тут валялся.
Осе
(роясь)
Кари! Мне ковшик плавильный попался!
Прежде любил он играть с ним, бывало.
Плавил в нем вечно и отлил немало.
Аж на пирушке, я помню, разок:
«Дайте мне олова», — просит сынок.
«Дам серебра, — говорит ому Йун, —
Помни, ты сын Йуна Гюнта, шалун».
Выпивши был об той он поре, —
Смыслил и в олове и в серебре!
Вот и портки! Тут дыра на дыре.
Штопка нужна.
Бобылиха
Верно, штопка нужна.
Осе
Где же приляжешь, коль штопать должна?
На сердце тяжесть, и горе, и страх.
(Радостно.)
Не увезли они старых рубах!
Бобылиха
Вправду!
Осе
И нам пофартило в делах.
Спрячь-ка одну. Или зря мы судачим, —
Обе рубахи сразу и спрячем.
В той, что на нем, сколько дыр да прорех!
Бобылиха
Матушка, разве же это не грех?
Осе
Может, и грех, но, приняв покаянье,
Пастор простит нас — он дал обещанье.
_____
Перед новой избушкой в лесу. Над входом оленьи рога. Глубокий снег. Сумерки. Пер Гюнт прибивает к дверям засов.
Пер Гюнт
(посмеиваясь)
Поставим засов, чтобы дверь не открыла
Ни шайка людей, ни нечистая сила.
Поставим засов, отодвинуть который
Чертям не удастся и всей своей сворой.
Они появляются, в сумраке рея:
Открой нам, Пер Гюнт, мы ведь мысли быстрее,
Залезем сперва под кровать и тотчас же
В трубу улетим, перемазавшись в саже.
Ты что же, Пер Гюнт, деревянным засовом
Решил воспрепятствовать дьявольским ковам?
Появляется Сольвейг. Она на лыжах, в платке, с узелком.
Сольвейг
Господь тебе в помощь! Меня не гони ты.
Ты звал меня! Будь же теперь мне защитой!
Пер Гюнт
Ты Сольвейг? Не сон среди белого дня?
Теперь ты уже не боишься меня?
Сольвейг
Сперва о тебе весть дала мне сестренка,
Мне весть подал ветер, смеявшийся звонко,
И мать мне твоя повстречалась в деревне,
И сон неотступный нес весть о тебе мне,
Мне вести носили пустые недели
И вслед за тобой мне пуститься велели.
Вся жизнь без тебя потускнела в долине,
Ни смеха, ни слез я не знала поныне,
К чему ты стремишься, мне не было вести,
Но знала я: быть нам положено вместе.
Пер Гюнт
А что же отец?
Сольвейг
Никого не назвать
На целой земле мне «отец» или «мать».
От всех отреклась я.
Пер Гюнт
И все потому лишь,
Что хочешь ко мне?
Сольвейг
Да, к тебе одному лишь.
Один утешенье ты мне и опора.
(Сквозь слезы.)
Оставить сестру было горше позора,
Еще было горше отца оттолкнуть,
Но горше всего — материнскую грудь
Отринуть безжалостно. Боже, помилуй!
Уйти от родных — что сродниться с могилой.
Пер Гюнт
А знаешь, недавно что вырешил суд:
Наследственный дом у меня отберут.
Сольвейг
Ах, Пер, твоего ли желая наследства,
Рассталась я с теми, кто дороги с детства?
Пер Гюнт
Ты знаешь, закон мне теперь не охрана,
Чуть из лесу выйду — убьют невозбранно.
Сольвейг