Доходы профессора и практикующего геолога позволяли Ярославу обставить своё семейное гнездо лучшими новинками русской бытовой техники. Речь не шла о канализации и внутреннем водопроводе с горячей водой и отоплением, унитазах и ваннах, подобные новшества давно воспринимались привычно и стали непременным атрибутом всех русских новостроек. И дело даже не в электрическом освещении, не считавшемся новинкой, а привычным удобством. Опытный путешественник, Ярослав, ценил домашние удобства и сделал всё, чтобы его жена меньше уставала дома. Поэтому, в ванной комнате стояли новейшая модель стиральной машины и электровыжималка сырого белья, на кухне мощная электроплита и холодильник. Кроме электрической же швейной машины, в доме были обязательное проводное радио и граммофон, названный, конечно, по-русски — крикун.
А нынче зимой, после защиты докторской диссертации, Ярослав сумел попасть в число счастливых покупателей первой партии легковых машин, собранных на облегчённой базе армейских грузовиков. На машинах, прошедших испытания в аравийской и индийской кампаниях, устранили выявленные недостатки, после чего запустили в серийное производство. Причём, в двух вариантах, — грузовом и легковом. Грузовой вариант отличался облегчённой кабиной, удешевившей стоимость машины, поскольку её планировалось использовать в качестве рабочей лошадки. Зато легковой вариант был настоящим внедорожником, где «старые магаданцы» постарались внести многие элементы комплектации из будущего. Начиная от опускающихся боковых стёкол, пока вручную, откидывающихся кресел, дворников на лобовом стекле, прочих технических мелочей. Заканчивая блестящими молдингами на корпусе, несколькими расцветками моделей, блестящими колпаками на колёсах, и, активной рекламной кампанией.
Ибо производство легковых моделей сразу планировали вывести на уровень не менее десяти тысяч машин в год, а грузовых — до двадцати тысяч единиц в год. Несмотря на высокую стоимость машины, Ярослав не обольщался, он убедился на опыте в возможностях русских промышленников. Уже через год-другой его машина перестанет быть новинкой и редкостью, но, быть первым так приятно! Потому во дворе его нового дома рядом с конюшней, где стояла выездная тройка отличных скакунов, выстроили гараж для машины. А молодой профессор стал изучать устройство двигателя и ходовой части своего модного приобретения. Конечно, в городе хватало мастерских по ремонту машин, но, крестьянская хватка и привычка лучшего ученика всё знать, не пропала у Яськи, хотя он и повзрослел. По-прежнему, он хотел знать и уметь всё и лучше всех, нисколько не стесняясь учиться.
Вот и теперь, профессор лично отнёс собранный рюкзак в машину, дотошно проверил давление в шинах, уровень масла. Распрощался с женой и детьми возле дома, он не любил долгие проводы на вокзалах и в портах. Затем аккуратно выехал со двора на проезжую часть дороги и направился в центр Петербурга. Ехал Ярослав не спеша, на скорости не более сорока вёрст в час, любуясь столицей, её чистыми умытыми ночным дождём улицами, с распустившимися первыми нежными листочками зелёных насаждений. Весенний прозрачный воздух словно сорвал зимнюю пелену с городских построек, профессор не узнавал привычные черты города. На месте старых снесённых лачуг как-то незаметно выросли новые пятиэтажные корпуса жилых домов, институтов, школ. Сразу вспомнился разговор о развёрнутом строительстве домов для будущих переселенцев в сельской местности.
Новороссия готовилась к приёму большого количества новых граждан, и, как догадывался геолог, православных христиан. Ибо все знали, что только православный человек может поселиться на Острове, всем прочим конфессиям въезд был запрещён. Даже послы и посольские служащие разных стран, не имели возможности свободного передвижения по островной Новороссии. Исключительно в пределах посольского квартала Петербурга, где к их услугам были многочисленные торговые и питейные заведения. Ярослав постоял полминуты у одного из трёх столичных светофоров, добросовестно пропуская пешеходов, затем выехал на малую объездную дорогу, ведущую к порту. Крутиться по центральным улочкам он не собирался, широкая дорога доведёт его до места назначения гораздо быстрее.
У ворот порта его уже встречал знакомый аспирант, любезно согласившийся отогнать машину обратно в профессорский дом, правда, после катания на ней знакомых девиц. Оба мужчины считали себя в выигрыше, быстро поменялись местами. Геолог закинул на плечи лямки рюкзака, добавил к грузу привычный карабин, и, бодрой походкой двинулся к месту сбора всей поисковой команды. Там он успел заметить пару нетерпеливых студентов, отправившихся в геологический поиск впервые. Всё, как обычно даже место встречи старое, добротная деревянная скамья, «насиженная» поколениями студентов и геологов. Нынче Малежику выпала честь руководить комплексной командой по изучению долины Инда, в которую кроме геологов и географов, входили специалисты кафедр зоологии, ботаники, филологии. Общаясь с коллегами с этих кафедр, Малежик заранее увеличивал все свои привычные проблемы в десять раз, гуманитарии, что с них взять.
Собственно, так оно и получилось, на заказанный университетом корабль вся команда загрузилась на час позже назначенного срока, к счастью, без ранений и отставших. Два дня нервотрёпки ушли на относительно нормальное размещение огромного багажа команды. К счастью, на корабле направлялась в Индию рота военных специалистов, молодые парни, досрочно закончившие военное училище. Они с явным удовольствием помогали тщедушным учёным, особенно их молодым ассистенткам и студенткам. А вечера превратились в настоящие концерты сольного и хорового пения любовной лирики. Как ни общительны были молодые прапорщики и подпоручики с учёными и студентками, за неделю совместного плаванья до берегов Палестины, никто из них не проговорился об их специальности и пункте назначения.
Попрощавшись с офицерами в порту, поисковая команда продолжила путь по чугунке, проложенной за полгода от Средиземного моря до Красного моря. Там уже привычная процедура погрузки на другой корабль, на сей раз, частный парусник. Да, глядя на изумлённые лица своих коллег и студентов, давно забывших подобные судна, опытный геолог внутренне усмехался. Ему за годы странствий приходилось добираться по водным просторам на чём угодно, вплоть до каяков и самодельных плотов. На их фоне крепкая каракка с мрачным и молчаливым экипажем из йеменских арабов, смотрелась вполне достойно. Пока кабинетные учёные, не выбиравшиеся дальше Новороссии, жаловались на невыносимую жару в Красном море в апреле месяце, неприхотливый путешественник Ярослав спокойно пил горячий зелёный чай на верхней палубе.
— Профессор, как Вы можете в такую жару пить горячий чай? — Искренне удивлялись студенты, утиравшие пот со лба, хотя ходили в одних лёгких портах и рубахах.
— Привык в Атласских горах, правда, там более сухой воздух. Вам, молодые люди, рекомендую попробовать, гораздо приятнее, нежели прохладный квас из холодильника. — Малежик опасался простуды, которая в тропиках опасней, чем в заснеженной тайге. Не за себя опасался, за своих подопечных.
Опасался он не зря, короткая стоянка в Адене, кроме приятных прогулок по пыльным, но устойчивым, в отличие от палубы, тротуарам городка, принесла другую напасть. Объевшись дешёвыми экзотическими фруктами, добрая половина студентов, накрепко засела в отхожих местах. Пришлось лечить их походными средствами, в виде марганцовки, отвара сушёной черёмухи и угольных таблеток. До дизентерии, к счастью, не дошло, но, общий уровень гигиены на корабле вырос до невиданных матросами высот. Силами нарушителей правил употребления фруктов и овощей, были вымыты до блеска каюты, жилые помещения трюма, и, вся палуба. Причём, процесс мытья превратился в ежедневный, обязательный для всех студентов и аспирантов, особенно, для выздоравливающих. Освобождены были только преподаватели, что не мешало им поддерживать ребят ежедневной личной уборкой своих кают.