— Срочное сообщение от наместника города Казеруна, — хранитель дворцовых покоев в этот день вёл себя совершенно неподобающим образом, видимо, чувствовал опасную ситуацию. Заметив утвердительный кивок шаха, хранитель отошёл в сторону. Двое служек под руки привели гонца, еле стоявшего на ногах. Лица его под слоем пыли не было видно, но парень смог передать пенал со свитком сообщения в руки хранителя, упал на ковёр в глубоком поклоне. Хранитель протёр пенал, осмотрел печать, достал свиток сообщения и гонца унесли.
— Читай, — нетерпеливо бросил шах, усаживаясь за низкий столик, где стояли чашки с остывшим зелёным чаем и шербетом. Аббас так нервничал, что в нарушение этикета, сам добавил себе напитка из чайника и нервно начал пить, прислушиваясь к словам хранителя, читавшего донесение из Карзеруна.
— … за день русы доехали на своих самодвижущихся повозках до Карзеруна, не выходя из этих повозок, перестреляли из своих ружей пять тысяч всадников, выставленных под стенами города. Затем из пушек за полчаса разрушили все крепостные ворота и часть городских стен. Пушки у русов стреляют быстро и далеко, одного выстрела хватило, чтобы разрушить главные ворота города. Городскую стражу русы перебили прямо в Карзеруне, до наступления темноты город был ими захвачен. Отправляю гонца с этими важными сведениями, о солнцеподобный шах, чтобы сообщить о появлении страшных врагов… — закончив чтение, хранитель покоев добавил. — Гонец скакал на самых быстрых скакунах, но, у ворот Исфахана, его перегнали русы на своих повозках. Гонцу пришлось спрятаться и пробираться в город через восточные ворота, пока русы окружали столицу. Только поэтому он смог добраться сюда. Думаю, что все ворота в город закрыты нашей стражей.
— Что получается? Русы успели окружить Исфахан? — У шаха не было сил вставать, он лихорадочно подсчитывал, сколько войск находится в столице. И, боялся спросить себя, надолго ли хватит этих войск непобедимым русам?
Вскоре его страхи подтвердились, громкая частая стрельба из ружей и пушек послышалась с южной окраины столицы. Видимо, там гяуры расстреливали трёхтысячный отряд конницы, отправленный два часа назад по южной дороге Джелаль-эд-Дином. Затем выстрелы стали слышны с востока, запада и, самые последние, донеслись с севера. Всё, столица Персии и её правитель — шах Аббас, оказались в кольце русских войск. Надо ли говорить, что этой ночью в окружённом городе не спал никто. Страх и паника, охватившие жителей богатейшего Исфахана, давили на всех, заставляя напуганных горожан совершать глупые поступки, непонятные самим персам. Придворные шаха Аббаса продолжали суматошно собираться в дорогу, словно заклинание повторяя приказ правителя Персии об отъезде утром на север. По дворцу правителя ночь напролёт таскали тяжёлые сундуки, ворохи платьев, ковры, оружие. Сам Аббас пытался заснуть, вздрагивая в полной тишине, которая пугала сильнее всякого шума.
Горожане готовились к осаде, привычно прикидывая запасы в кладовых и погребах. Официально было объявлено, что на город напала небольшая банда разбойников, воспользовавшихся тем, что армия ушла на восток. Как всегда, нашлись знатоки, уверявшие, что осада продлится не более месяца, в самом плохом случае. Именно столько займёт возвращение армии от долины Инда. Если, конечно, доблестные витязи шаха уже завтра утром не разгонят отребье, нагло напавшее на честных людей под покровом ночи. Никто даже не заикался о том, что три тысячи вооружённых до зубов всадников, выехавшие после полудня из южных ворот, так и не вернулись обратно. Хотя русы подошли к городу именно с юга. Никто не говорил о страшном дальнобойном и скорострельном оружии русов, из которого на глазах многих горожан были расстреляны несколько сотен безумцев, рискнувших напасть на русские самодвижущиеся повозки с копьями и саблями. Однако, только глухой не слышал этих слухов, распространившихся по городу быстрее самого сильного пожара.
Все жители столицы Персии знали, что войска шаха третью неделю воюют с неведомыми русами, год назад захватившими могущественную империю Великих Моголов. Многие успели лично увидеть, как эти русы расстреляли сотни персидских воинов без всякого урона для себя. Однако, люди продолжали верить в защиту крепостных стен, веками спасавших горожан от вражеских набегов. Как всегда, люди не желали верить в неприятные для себя вещи, словно это спасёт их от неприятностей. Лишь самые разумные и опытные богачи прятали свои ценности в тайниках, показывая их младшим наследникам, в надежде, что хотя бы они выживут. Бедняки, многие из которых понимали, что будут первыми жертвами голода и вражеского оружия, под покровом ночи покидали город. Самые толковые лично выводили за городские стены своих жен и детей, подкупая дежурную стражу немудрёными лепёшками и дешёвым вином. Столичные стражники давно жили одним днём, иначе бы не пошли на такую собачью работу. Они наливались дармовым пойлом, закусывали, не опасаясь вражеского нападения. Ибо в самомнении своём не верили, что русы пойдут на приступ в первую же ночь, без разведки и переговоров.
Утро действительно началось с переговоров, русы на своей самодвижущейся повозке подъехали почти к самым южным воротам Исфахана. Из машины выбрался молодой рус, одетый в непривычную одежду песчаного цвета с серыми пятнами, за ним переводчик, из индусов. Подняв белый флаг и зелёную ветвь, рус через перевозчика вызвал представителя шаха Аббаса на переговоры. Его переводчик вытащил из повозки узлы с вещами и начал раскладывать дастархан, прямо на глазах изумлённых стражников. Невозмутимо расстелил ковёр, развёл огонь, горевший из железного сосуда, на который поставил чайник. На дастархан выложил подушки, блюдо с сахаром и фруктами, выставил четыре чашки в блюдцах. Всё, как положено, для уважаемых гостей, после чего переводчик снял свои чувяки и без обуви забрался на ковёр, рядом с закипающим чайником.
В ожидании переговорщика от шаха, рус и его переводчик успели заварить чай, выпить по чашке ароматного напитка. Некоторые стражники даже уверяли, что чувствуют аромат самого дорого красного чая из Китая, но, явно преувеличивали. С расстояния в двести шагов никакого аромата невозможно почувствовать. Почти час отдыхали русы на виду половины города, пока не вышел из ворот визирь Ахтамкулла, с хранителем шахской печати. Они были без переводчика, поскольку в городе не нашлось ни одного купца, говорящего по-русски. Слишком далеки были русы от Персии до последних событий, персы с ними торговали через посредников. С Русью, хотя и торговали персы много веков, но, всё купцы из северных провинций, никого из них в Исфахане не нашлось.
Горожане, забравшиеся на стены, с долей самоутверждения наблюдали, как русы встали при подходе переговорщиков, поклонились визирю и хранителю печати, затем пригласили обоих на дастархан. Вскоре все четверо уселись без обуви на ковре, облокотились о подушки и приступили к неторопливому разговору. Знали бы горожане, о чём идёт внешне спокойная беседа, они бы не радовались мирным разговорам, особенно купцы, которых в самом богатом рынке Персии — Исфахане, проживало едва не половина населения города. Не исключено, что купцы от предложений русов не просто отказались бы, а набросились на тех с кулаками и копьями. Ибо русы предлагали просто страшные вещи, для торговца, конечно, для шаха Аббаса был выбор из нескольких русских предложений, ибо загонять врага в угол русы не собирались.
Предложения были высказаны в неторопливой беседе и переданы в виде свитка, написанного на фарси. Оказывается, были у русов свои знатоки персидского языка, да и сами русы поразили в беседе визиря цитатами из рубаи Омара Хайяма и ссылками на бессмертное творение Фирдоуси «Сказание о Рустаме и Шахрабе». Рус, представившийся поручиком Максом фон Шмелингом, напомнил уважаемому Ахтамкулле, что в своей поэме гениальный Фирдоуси называет главных героев именно русами. Возможно, предки персов и русов были общие, потому, стоит ли братским народам проливать кровь друг друга? Не лучше ли, забыв случившуюся между соседями ссору, приступить к мирному разговору и сотрудничеству? Особенно, если такое сотрудничество будет взаимовыгодным.
Нельзя сказать, что такие слова растопили лёд недоверия опытных царедворцев, видавших и не такую лесть. Однако, заставили задуматься над сказанным, получалось, что русы не варвары и дикари, как их представили турецкие послы, обещавшие персидским войскам лёгкую победу. Если простые офицеры цитируют Хайяма и знают Фирдоуси, что известно их мудрецам и правителям? Откуда мог догадаться Ахтамкулла, что цитату из Хайяма и ссылку на Фирдоуси передали рано утром по радио из Петербурга и велели заучить наизусть. Не зря велели, сработали две фразы, поразили персидских вельмож до глубины души. После это визирь спокойно выслушал два варианта развития событий, предложенные русами в неторопливом разговоре за чашкой чая.