Газотурбинные маломощные торпеды развивали скорость тридцать вёрст в час, при дальности в полверсты. Мощности взрывчатки вполне хватало для уверенного пролома полуметрового деревянного борта из морёного дуба. Учитывая, что все торпеды были выпущены с расстояния двести-триста метров, недостаточного для прицельного эффективного огня вражеской корабельной артиллерии, ни один из катеров и эсминцев не пострадал. Своих целей торпеды на таком расстоянии достигали за полминуты, которой крупным неповоротливым парусникам не хватало для изменения курса. Правда, пятая часть торпед всё равно прошла мимо целей, чтобы взорваться позднее, от самоликвидаторов. Сказалось отсутствие боевого опыта большинства команд торпедоносцев. Зато полсотни самых крупных кораблей вторжения после попадания торпед безнадёжно отстали, уверенно направляясь к ближайшей земле, а именно — на дно. Пока их коллеги-капитаны осмысливали случившееся, торпедные катера и эсминцы повторили заход, на сей раз, с большей эффективностью, уже шесть десятков кораблей потеряли ход и занялись спасением экипажа.
Когда торпедоносцы начали третий смертельный заход в атаку, капитаны фрегатов и галеонов лично бросились на ванты, спускать паруса. Основная часть флота вторжения остановилась, признав своё поражение. Только после этого радистами была передана команда на берег, где корабли поддержки ждали своей очереди. Эсминцы и торпедные катера двинулись дальше на запад, громить отставшие корабли ирландцев, а флот поддержки занялся мародёрством и пленением неудачливых ирландских грабителей. Или, наоборот, удачливых, поскольку не ушли на дно, вместе с напарниками, а остались в живых, хоть и в плену. Это с какой стороны посмотреть, как говорится, на любителя.
В результате, разгром флота вторжения занял менее трёх часов, а спасательная операция затянулась до темноты. Часть ирландцев успела добраться до берега, где их отловом занялись азартные ополченцы. Около полусотни судов ушли на север и высадились в королевстве скоттов, туда пограничные катера не пошли. Несмотря на расписанную по нотам операцию, избежать потерь не удалось. Получили повреждения до десяти катеров и один эсминец, два десятка моряков погибли, почти сотня пограничников получила ранения. Среди нанятых моряков поддержки потери оказались больше, но, с этим разбирались их капитаны и владельцы судов. Поскольку трофеи превысили любые ожидания, жалоб от привлечённых ополченцев и кораблей поддержки не было.
Только крупных судов типа галеонов было захвачено полторы сотни, да всякой плавающей мелочи свыше трёх сотен единиц. Все захваченные корабли после проверки выставлялись на продажу с преимущественной покупкой теми, кто корабль захватил. Учитывая, что цены устанавливало государство, предпочитая продавать в кредит, но не снижать стоимость трофеев, затраты на операцию и боеприпасы, в целом окупились. Для этого хватило продажи захваченных кораблей, а тысячи единиц холодного оружия и сотни конфискованных ружей пошли на склады Новороссии. Что-то будет продано, что-то передано армии. Надо полагать, безопасники и военные найдут возможность использовать неликвидные трофеи с лучшим результатом.
Главным результатом конфликта стал захват сорока тысяч пленных ирландцев, исключительно моряков и дружинников, профессиональных бойцов и наёмников. Среди них оказалось много ирландских дворян и их наследников, потому безопасники активно включились в их разработку и вербовку. А рядовых ирландцев, по имеющемуся опыту, привлекли к строительству дорог с одновременным обучением русскому языку. После необходимой психологической обработки и освоения разговорного русского языка, из ирландцев наместник планировал сформировать несколько пехотных полков. Моряки отправятся отрабатывать свободу на гражданский русский флот, а прочие уплывут в Африку или Азию, работать в колониях Новороссии. Практика, наработанная и привычная для магаданцев, дающая возможность не только использования дополнительных рабочих рук. Таким образом, после изучения русского языка и освоения русского образа жизни, многие бывшие пленники становились своеобразными агентами влияния Новороссии, вернувшись на родину.
А как иначе? Если нормальный здоровый мужчина в плену, в чужой стране, зарабатывал честным трудом или службой больше (!), чем будет получать у себя на родине, якобы свободным человеком. Нормальному здоровому мужчине, привыкшему к бессословному обществу Новороссии, когда человека ценят не за поколения предков, а по уму и труду, будет очень сложно вернуться обратно к феодальным отношениям. Туда, где надо будет кланяться, и снимать шляпу перед любым дворянином, к праву первой ночи, к избранности дворянства и ничтожности простых людей. Туда, где эрл-землевладелец всегда прав, и может запороть насмерть своих слуг, вместе с их семьями. То, что с детства впитывалось ирландскими фениями, как данность, за годы плена в Новороссии, под влиянием навязчивой психологической обработки, неизбежно претерпит коренные изменения.
Что касается пленных дворян-землевладельцев и нищих эрлов, с ними проводилась отдельная работа. Богатым, как принято, предлагалось выкупиться, не забывая об их психологической обработке, с целью создания образа Новороссии, как рая земного и самого передового общества. За недолгие месяцы ожидания эрлы неизбежно станут восхищаться достижениями техники и культуры русов, а потом им предложат кредит, под небольшой процент. Глядишь, через десяток лет, большая часть влиятельных эрлов на Изумрудном острове, так или иначе, станет зависимой от Новороссии. Ирландия, останется независимой страной, со своими проблемами и нищетой, но, как минимум, нейтральной в отношении с ближайшим соседом. А прикормленные эрлы помогут открыть школы русского языка, проводить конкурсы по выявлению талантливой молодёжи, с обучением победителей в Петербурге.
Дальше — больше, шахтёры и лесорубы, рыбаки и овцеводы, неизбежно втянутся в поставки ресурсов на соседний Остров. После нескольких лет тесного сотрудничества, Ирландия станет надёжным сырьевым придатком Новороссии, да и поставщиком трудовых ресурсов, уже обученных русскому языку. Причём, без права проживания на Острове, они же все католики, которым по закону въезд на территорию Острова запрещён. Ну, а кто примет православие — милости просим, ирландцы — это не евреи и сицилийцы, мафию не создадут. Да и ближайшие соседи, с великой культурой и храбрым сердцем, таких лучше иметь союзниками, чем колонизировать, как рабов. Что касается нищих дворян-ирландцев, в зависимости от ситуации и личности, им будет предложена свобода в обмен на право владения землями, либо кредит в залог за их владения. После необходимого перевоспитания, многие из них вернутся домой, чтобы проводить нужную Новороссии политику. Где-то так.
Что касается ожидаемой атаки скоттов, положение на северной границе вопреки ожиданиям оставалось спокойным всю субботу. В воскресенье также ни один отряд скоттов не потревожил спокойствие русских границ. А позднее разведчики сообщили, что разгром ирландского десанта вразумил горячие головы королевства, и, намеченное вторжение не состоялось по общему согласию. Король и дворянство с ужасом вспоминали прошлую войну, лишившую королевство половины самых богатых налогоплательщиков и всей промышленности. Немногие ветераны прошлого похода с ужасом припомнили неуязвимые бронепоезда, уничтожившие армию вторжения за несколько дней. Если у всех была надежда на отвлечение русов ирландцами, так она исчезла. А драться на равных с могущественным соседом скотты не собирались, уже пробовали, хватит!
Глава третья
— Что скажешь, Николай Владимирович? — Петр Головлёв положил расшифровку радиограммы на стол, и, взглянул на старого друга.
— Думаю, справятся без нас. По крайней мере, на Острове точно справятся. На материке можно не спешить, пусть вся шваль и гниль дворянская созреет. Уверен, при первых же слухах о нападении ирландцев и взрыве во дворце наместника все недовольные нашими порядками дворяне, эти герцоги, графы, бароны, князья, поднимут голову. Это же отлично! Жаль только погибших, хорошие мужики были, работяги честные. — Кожин вскочил с места, принялся расхаживать по комнате. В австралийской резиденции магаданцев, выстроенной в субтропиках, было прохладно, всё-таки зима в южном полушарии. Хотя камин в углу, совмещённый с печкой-голландкой, уже был растоплен, тепло только наполняло рабочий кабинет Головлёва. Старый сыщик подошёл к огромному окну, выходившему на берег океана, чтобы полюбоваться открывшимся видом.