— У папы отличный большой член, да? — прошептал Бен мне на ухо.
Я кивнула, с ужасом рассматривая его обозначившуюся эрекцию. Вместо того чтобы притворяться, что меня не страшит ни она, ни угроза боли, я решила высказать ему унизительную правду — ту, которую он хотел услышать.
— Я его боюсь, — пробормотала я, придвинувшись к Бену. От прикосновения к его коже меня затошнило.
После моих слов член стал набухать. Бен явно намеренно прижал теплую пульсирующую плоть к моему животу и, наклонившись, мягко поцеловал в плечо.
— Правда? — пробормотал он. Его руки легли мне на бедра, подталкивая к ванне. — Папа тебя хорошо распечатал?
— …да, — на глаза навернулись слезы. — Мне больно.
В подтверждение этого промежность напомнила о себе огнем. Бен замурлыкал, выключил воду и усадил меня в ванну — вместе с собой. Я дрожала, устроившись у него между ног — так же как в прошлый раз. Кожа пылала от его прикосновений — во всех местах, испытавших на себе его жестокость и грубость. Противно было притрагиваться к нему, но широкая грудь за моей спиной приносила облегчение.
А внутри было больно не только в физическом смысле.
Мой похититель приступил к делу, проходясь мочалкой по всему моему телу. Нигде не задерживаясь надолго, только уделив особое внимание области груди, а не промежности. Я старалась дышать ровно. Оставаться спокойной. Это хорошо. Я ведь в ванне.
Бен вымыл мои волосы и занялся собой, дав мне возможность наклониться вперед. Мои плечи торчали из воды, я сидела, сгорбившись, меня била крупная дрожь. Я никогда больше не пойду в колледж. Никогда не увижу подруг. Может, мне стоило гордо умереть, лишив его садистского удовольствия? Или я должна продолжать бороться?
Мысли разбегались, у меня не получалось ухватиться ни за одну из них. Я закрыла глаза, ощутив губы Бена между лопаток — легкое-легкое прикосновение, так что я едва его почувствовала.
— Сейчас я тебя снова изнасилую, — прошептал он, прижимаясь к моей коже.
Сердце пропустило удар. Я отчаянно подавляла желание броситься куда глаза глядят. «Сейчас я тебя снова изнасилую». Он долбаный садист. Чертов психопат.
Я не ответила. Наверное, мне и не полагалось. Под водой Бен провел кончиками пальцев по моим бокам, затем пощекотал затылок поцелуями и, закончив, полизал кожу языком. Его рука пробралась между моих бедер, ощупала клитор, и я, не выдержав, ахнула. Другой рукой он провел вверх, сгребая мою грудь.
Он мял сосок, периодически немного скручивая его, и меня охватило странное, покалывающее ощущение.
— О… Вот и оно. Выдаешь себя.
Бен развернул меня и, откинувшись назад, усадил к себе на колени. Член погладил клитор, Бен не сводил глаз с моих грудей. Я тоже уставилась на выступившие белесые шарики жидкости на кончиках сосков и поняла, что чувствую непонятную тяжесть в груди — плотную, раздражающую. По спине пробежали мурашки.
Он улыбнулся и плотнее сомкнул губы на моей левой груди, вцепляясь в сосок, как уже делал раньше, и принялся сосать. Где-то в затылке его действие отдалось порхающим удовольствием, а внизу, где внезапно стало так горячо, меня касался член, и, не выдержав, я судорожно вздохнула. Теплое размытое удовольствие приносило радость — как от крепких объятий.
Не открывая глаз, Бен продолжал сосать в спокойной расслабленной манере. Он лениво пошевеливал бедрами, но через пару минут я сама начала льнуть к нему, дыша все глубже от восхитительного ощущения, вызванного его губами. Он глотал все, что выходило из моей груди, пока она не опустела. Правая грудь словно налилась и казалась до боли тяжелой.
Бен приподнялся, облизывал губы и улыбаясь, как обдолбанный.
— Кажется, теперь мой член тебя не пугает. Сейчас ты похожа на жадную маленькую шлюшку, — Бен сунул руку в воду и направил головку стоящего торчком члена ко мне, ткнувшись в мою дырку.
Вода не могла заменить смазку. Я вскрикнула от боли, когда он начал входить в меня — медленно, даже осторожно. Он придерживал меня за бедра, чтобы я не извивалась и оставалась на месте. Через край ванны переливалась вода. Одурманенный взгляд темных глаз Бена жадно рыскал по моему лицу, буквально впитывая каждую гримасу.
— Такая тугая маленькая кисочка, — промурлыкал он. — Слишком большой, солнышко? Для тебя слишком много? — Я кивнула, глотая слезы, а он проникал все глубже. — Знаю, что больно, но тебе все равно придется это делать, — он вдруг сел, выплеснув на пол еще больше воды. — Папочка обожает трахать тебя.
Болело еще сильнее, чем в первый раз. Я стиснула зубы, пока Бен растягивал меня мелкими толчками, а войдя полностью, издал гортанный стон. Затем он заставил меня слегка подпрыгивать у него на коленях и, удовлетворившись результатом, обхватил губами мою правую грудь. Я чувствовала, как член двигается во мне туда и обратно, задевая все ссадины, появившиеся прошлой ночью, и была уже готова зарыдать, когда Бен впился в сосок.
Ему понадобилось затянуться всего два раза, чтобы мое тело осело — будто марионетка с отрезанными ниточками. В животе собиралось тепло, мышцы влагалища расслаблялись, и в этой безумной больной ситуации я вдруг поняла, что секс начал вызывать во мне приятные ощущения.
Я цеплялась за голову Бена, пытаясь сладить с дыханием, пока он ритмично высасывал из меня молоко. Хорошо… Ох, как хорошо! Его язык ласкал сосок, и я совершенно внезапно кончила. Пытаясь прийти в себя, я спрятала лицо в волосах у него на макушке, но застонала, поскольку приятные посасывания не прекращались. С затяжками, неспешно и сильно. Бен всхрапнул и шлепнул меня по заднице под водой. Охуеть!
Это было восхитительно, пусть и тысячу раз неправильно. Бен оторвался от соска, влажно причмокнул и с чувством поцеловал меня, наградив заодно капельками моего собственного молока. Оно было жидким и водянистым, без выраженного вкуса. Сглотнув, я подавилась.
Бен отстранился.
— Ты говорила, что хочешь пить, малышка. Папочка здесь, чтобы заботиться о тебе.
Мое тело обмякло после нежданного оргазма, а Бен внезапно вылез из ванны. Он отнес меня в спальню, и, всю мокрую, уронил на постель. Я взвыла, когда он тут же резко и без предупреждения вошел в меня сзади. И вошел глубоко. Мне оставалось только бессмысленно дрыгаться в тщетных попытках освободиться.
Бен дернул меня за волосы.
— Куда это ты собралась? Я еще тебя не дотрахал, — он прижался к моей спине, ритмично вбиваясь в меня без церемоний, и засунул забытую на постели соску мне в рот. — Я почувствовал, как ты кончила. Тебя заводит, когда тебя насилуют?
Я нервно замотала головой. Лапа Бена пролезла под меня, в промежность, и затеребила клитор. Мое тело напряглось, я тряслась в панике, соска во рту ходила как заведенная. Бен хрипел мне в волосы. По комнате разносились влажные шлепки кожи о кожу.
— Хорошие девочки не кончают, когда их насилуют, — прошептал Бен. Он без труда преодолел мое сумбурное сопротивление. — Но ты кончила… прямо на папином члене. Если в следующий раз издашь при этом хоть звук, придется тебя отшлепать.
Я сжала зубами пластиковую соску. Неужели… неужели все это меня действительно заводит? Я настолько испорченный, плохой человек?
Когда я вновь достигла оргазма, то задержала дыхание, чтобы не застонать. Бен засмеялся и сам начал двигать моими бедрами, глухо постанывая. Мои мышцы трепетали и сжимались вокруг члена, пытаясь продлить оргазм от этих ощущений. Мы были словно два тела, созданные для одной цели. Как машины.
Бен навалился мне на спину.
— Очень хорошо, — он обхватил мою грудь, и я жалобно хныкнула. — Снова тяжеленькая, да? Не волнуйся, папа скоро поможет… — у него перехватило дыхание. — Блядь, я сейчас кончу! Ты охуенно узкая!.. Умоляй меня! Умоляй меня остановиться!