Он засмеялся и небрежно подтолкнул поднос.
— Не еби мне мозги, Рей. Ешь свою еду.
Я не знала, чего он хочет: чтобы я умоляла дальше или вообще хрен его поймет что. Каждый раз, когда мне казалось, что я начинаю понимать, он переворачивал мои расчеты вверх дном. Я сложила ладони лодочкой, по щекам покатились крупные слезы.
— Пожалуйста, — пролепетала я. — У меня руки трясутся.
Бен закатил глаза, со вздохом наклонился ко мне и грубо схватил за запястья. Повернул их, осматривая мои дрожащие пальцы, и отпустил меня.
Щелкнула крышка бутылки с молоком, он наполнил миску. Бен нарочито изображал, что я создаю ему крайние неудобства, но от меня не укрылась знакомая кривая усмешка на его губах, возникавшая там всякий раз, когда он занимался со мной очередной ебаниной — подгузниками и сосками, например.
Я сидела среди голубых простыней и смотрела, как Бен берет миску. Он поднял ложечку, зачерпнул немного каши и глянул на меня, приоткрыв рот. Будто мне требовалась инструкция, как правильно есть.
— Ну, — поторопил он.
Мне было не до уколов гордости. Открыв рот, я позволила Бену аккуратно — ложка за ложкой — кормить меня. Но молоко все равно попадало на подбородок и шею. Вот чего он хотел. Приведет ли это к чему-нибудь худшему, чем то, что уже было, мне еще предстояло выяснить. Я по-прежнему не теряла надежды понять его.
Когда каша закончилась, Бен придвинулся ближе и слизал молоко с моего лица.
— Умница, — прошептал он.
Я цеплялась за его рубашку, лежа на спине. Мне очень хотелось разреветься.
========== Arouse ==========
Когда я проснулась, палата была пуста. Ни Бена, ни капельницы — только я и каталка. И закрытые шкафы. Но чувствовала я себя лучше. Наверное, это хорошо.
Я как следует проморгалась, прежде чем спуститься с каталки на холодный пол. Пошатнулась — и попробовала пошарить по ящикам, но они все оказались заперты. Раздраженно вздохнув, я на нетвердых ногах направилась к двери — досадно, что нет ничего подходящего в качестве оружия. Ручка неожиданно поддалась, и мне открылся путь в длинный коридор.
Под ногами был пол из темного дерева. Я глянула по сторонам — в одном конце коридора меня ждала моя розовая спаленка, а в другом виднелась площадка, залитая солнцем. Естественно, я выбрала дорогу к свету.
Где-то в глубине дома звучала классическая музыка. Чем ближе я подходила, тем громче она становилась. Я запнулась на пороге, коснувшись кончиками пальцев бежевых стен, и протерла глаза. Он что, решил позволить мне разгуливать здесь без ограничений? Он свихнулся? Надеюсь, что так. Надеюсь, он окончательно слетел с катушек и вскоре избавит меня от страданий.
Лестничная площадка выходила на панорамное окно с перилами. Я сощурилась от солнечного света и, осмотревшись, спустилась по ступенькам. Лестница вела в небольшое фойе со стильным ковриком у входа. Я подергала дверь, хотя заранее знала, что ничего не откроется.
— Если бы все было так просто, хм?
Бен сидел на кухне за ноутбуком, стоявшем на серой гранитной столешнице, и печатал. Он взглянул на меня поверх очков, но через мгновение потерял ко мне интерес. На нем были брюки цвета хаки и голубая рубашка с закатанными по локоть рукавами.
Гудел холодильник из нержавеющей стали. Со сложными чувствами я смотрела на своего похитителя, но тишину нарушало лишь клацанье клавиатуры.
Он поднял диктофон и нажал кнопку сбоку.
— Женщина, восемнадцать лет, нормальные вагинальные роды. Пациентка явилась с послеродовой депрессией, масталгией — рекомендуется консультация у психолога, — клавиатура затихла, Бен нахмурился, и клацанье возобновилось, — а также консультация лактолога.
Я моргнула.
— …что ты делаешь?
— Надиктовываю, — Бен потер рот и прищурился, глядя на экран.
— Так ты не педиатр?
Он пожал плечами.
— Возможно.
Наступила тишина. Я повернулась вокруг своей оси и побрела по кухне в поисках ножа.
Бен схватил меня за руку и молча притянул к себе на колени. Я пискнула от неожиданности, но он уже усадил меня на колено, рассеянно поцеловав в висок. И вернулся к просмотру чьей-то медицинской карты.
Я фыркнула, устроившись поудобнее.
— Это нарушение закона о медстраховании.
— Но ты же никому не расскажешь. — Он приобнял меня рукой за спину, чтобы иметь возможность печатать. — Так я могу позволить себе все эти приятные штучки для моей малышки — вот почему мне нравится приходить домой и играть с тобой.
Тьфу. Меня передернуло, и я поразглядывала кухню еще немного. Шикарная. Подходящая для докторского дома: вся из нержавеющей стали, безупречно чистая. И никаких ножей в поле зрения.
Бен продолжал печатать отчет или нечто подобное, успев проверить еще нескольких пациенток. Я подумывала спрыгнуть с колена и на удачу повыдвигать ящики, но провоцировать его гнев, да еще так скоро после прошлого раза, представлялось плохой идеей.
Наконец он вздохнул и закрыл макбук. Поцеловал меня в макушку и поставил на ноги.
— Завтрак? — осведомился он.
Я поджала пальцы ног на холодном полу. Совершенно голая, я почувствовала себя такой маленькой рядом с ним, особенно когда он встал.
— Да, — я зябко повела бедрами. — Подойдет что угодно.
Открыв холодильник, Бен вытащил продукты для омлета. Он включил плиту и прошел мимо меня, сняв сковородку со стеллажа над гранитом. Я поспешила убраться у него с дороги.
Я боялась спрашивать, но…
— Можно мне одеться?
Он прикрутил ручку к сковородке и вернулся к плите.
— Ты знаешь, где твоя одежда.
— …ты можешь мне помочь?
На целую минуту он притих. Потом открыл шкаф и достал красную миску, пока я стояла и ждала. Он разбил два яйца — а я все стояла и ждала. Ну давай, я же знаю, чего ты хочешь…
Бен повернулся. Широким шагом он направился к лестнице, и я поспешила за ним, стараясь не отставать.
Мы спускались вниз, к моей спальне — такой же жуткой, как два дня назад. Оказавшись на месте, он открыл мой комод. Питер, побеспокоенный тряской, поднял передние лапки. Я застыла у двери и вдруг осознала: она закрывается снаружи!
Пульс участился. Я могу запереть его там. Он не выберется — ведь так?
— Ложись на кровать, — сказал Бен, копаясь в вещах.
Я заколебалась. Мне нужен план. Нужно продумать все от и до. Он сильный, так что, возможно, вполне способен выбить дверь, если я запру его снаружи. И тогда — пиздец. Усыпить его бдительность, подготовить план и изучить планировку дома. Вот это уже звучит разумно.
Волоча ноги, я дошла до своей розовой кровати и плюхнулась на спину. Бен подошел ко мне — с белыми трусиками и ползунками, усыпанными единорожками, наготове. Хорошо. Без адских подгузников я была согласна носить их хоть каждый день. Я сглотнула и сдвинула ноги, глядя, как он возвышается надо мной.
— Ногу, пожалуйста, — улыбнулся Бен.
Б-р-р. Я подняла одну ногу, и он обхватил ступню, приникнув с поцелуями к икре. Кожу защекотало, а Бен медленно опускался на колени у края кровати, следуя губами до самой внутренней стороны бедра. Я дрожала, закрыв глаза. Могло быть хуже. Например, он мог запихнуть мне в глотку член.
Его язык прошелся по коже, дразняще близко к половым губам.
— Папочка тоже немного проголодался, — он скользнул руками по моим бокам и развел пальцы у ребер. Я слегка выгнулась. — Откройся мне, принцесса.
Охваченная трепетной дрожью, я раздвинула бедра, обняв голову Бена, когда он скользнул между ними. Он одобрительно замурлыкал, его нос глубоко провел по щели, от клитора, ниже и обратно. Я вздрогнула, чувствуя, как он подобрался ближе и грубо задрал мои ноги себе на плечи, следом соединив наши руки.
На дом опустилась тишина. Бен не позволял мне рыпаться, пока облизывал мое влагалище, уделяя особое внимание клитору. Я словно лишилась способности шевелиться, сколько бы ни пыталась вывернуть руки из его хватки. Мне было хорошо, даже если я этого не хотела, и вскоре я принялась подаваться бедрами навстречу его губам. Мой живот вздымался от волнения, и я видела, что Бен наблюдает за мной, видела его самодовольную улыбку.