— Но это же в Сент-Джайлзе, — напомнила кузина Батильда.
— И все знатные дамы общества привозят с собой самых сильных лакеев. Я буду окружена защитниками, не говоря уж о моем капитане и двух слугах. Не уверена, что Рид вообще понимает, что его нанял Максимус, а вовсе не капитан Тревельон.
— Хорошо хоть ты признала, что он твой капитан, — ехидно заметила Гера, но вмиг стала серьезной, поскольку в другом конце гостиной открылась дверь. — Впрочем, не знаю, как ты сумеешь договориться с Максимусом.
— Я тоже не знаю, но попытаюсь, — объявила Феба. — Я человек, а не певчая канарейка в клетке.
Она почувствовала его присутствие лишь тогда, как услышала за спиной стук его каблуков. Черт! Если бы он пользовался одеколоном, она по крайней мере могла бы понять, что он поблизости.
— Миледи, — услышала она знакомый голос. — Его светлость сообщил мне, что человек, который пытался вас похитить, больше вам не угрожает, однако хотел бы напомнить, что вы пусть и не канарейка в клетке, но и не просто женщина, а драгоценная добыча. И пока есть желающие вас украсть, я всегда буду рядом.
Феба почувствовала, как щеки заливает жаркий румянец. Как только представится возможность остаться с капитаном наедине, она недвусмысленно даст ему понять, каково «добыче» слышать такие слова.
Тревельон наблюдал, как леди Гера уводит из гостиной остальных дам. Минутой ранее, когда они решительно взяли его подопечную в кольцо, он подумал, что не миновать бы ему выволочки, не будь они благовоспитанными леди.
И угроза не миновала, судя по нежному румянцу на щеках леди Фебы. Сегодня на девушке было небесно-голубое платье, а вместо привычной кружевной косынки корсаж украшало тонкое кружево, соблазнительно обрамлявшее и словно обнимавшее округлые груди. Капитан невольно подумал, что холодноватый тон платья делает ее губы похожими на спелые ягоды: мягкие, сладкие и сочные. Как бы ему хотелось впиться в них поцелуем…
Тревельон отвел взгляд, одергивая себя усилием воли.
— Я так рада, что ты сможешь поехать на заседание дамского общества, — пропела леди Гера, звонко чмокнув сестру в щеку, и послала стражу строгий взгляд, прежде чем выплыть из комнаты с гордо поднятой головой.
Тревельон раздраженно вздохнул, и в этот момент песик мисс Пиклвуд принялся вырываться из ее рук, так что даме пришлось наклониться, чтобы спустить его на пол.
— Полагаю, Миньон готова отправиться на дневную прогулку.
— Милашка, — сказала ее светлость с улыбкой, глядя, как крошечная собачка скачет среди дамских юбок. — Велю горничной принести Бон-Бон, и мы к вам присоединимся.
— Отлично, — возвестила мисс Пиклвуд. — Феба, ты тоже идешь?
— Мне, наверное, не мешало бы сделать круг по саду.
На лице девушки играла любезная улыбка, но Тревельон мог бы поклясться, что услышал нотку отчаяния в ее голосе.
И когда она, не сказав ему ни слова, вдруг развернулась и выбежала из гостиной, он укрепился в своем подозрении. Последовав за своей подопечной, он поймал сочувственный взгляд ее светлости; только сочувствие это было ему без надобности.
Гостиная венчала собой парадную лестницу, по которой можно было спуститься на главный этаж Уэйкфилд-хауса. Тревельон пристально наблюдал, как леди Феба преодолевает начищенные до блеска мраморные ступени. Она ни разу не оступилась — впрочем, как всегда, — но он все равно не спускал с нее глаз.
На нижней площадке лестницы леди Феба повернулась и пошла в глубь дома, скользя пальцами по стене. Он заковылял вслед за ней, куда как менее грациозно, стараясь не выпускать из виду колышущиеся ярко-голубые юбки. Она почти добежала до высоких дверей, ведущих в сад, когда он поравнялся с ней.
— Это очень некрасиво, миледи, заставлять бегать инвалида!
Она не обернулась, разве что расправила плечи.
— Боюсь, капитан, что мы, драгоценные добычи, обожаем вести себя не лучшим образом.
С этими словами Феба распахнула дверь и очутилась на широких гранитных ступенях, спускающихся в сад. Голубой цвет платья на сером фоне гранита и сочная зелень травы зажгли золотистые огоньки в ее светло-каштановых волосах. Она казалась живым воплощением весны, ангельским созданием в своей прелести.
Прекрасно! Если бы она еще не столь решительно пыталась от него убежать.
Капитан ускорил шаг и схватил ее за руку.
— С вашего позволения, миледи.
Тревельон предполагал вспышку раздражения, однако не стал дожидаться и просто положил ее ладонь на сгиб своей левой руки. В траве могли быть кочки; должно быть, Феба сообразила, что будет выглядеть глупо, если шлепнется и расквасит свой надменный нос.