Писала под:
Freshman 15 – Harder Than Mine
Kelly Clarkson – Addicted
Глава почти без действий, но я хотела показать все, что чувствует Китнисс.
Кто не оставит отзыв - тот какаха) :D
Спасибо за внимание)
Ваш Ангел)
Как только балконная дверь закрылась, я с растерянным видом пошла в гостиную, где наши родители о чем-то увлеченно разговаривали. Настолько увлеченно, что не заметили моей грусти, что было только на руку. Без особого энтузиазма съедаю куриное крылышко и салат, запивая все это яблочным соком. Со скучающим видом слушаю веселые разговоры, которые совсем не поднимают настроения.
Уже, наверное, в сотый раз прокручиваю в голове одну и ту же мысль. Наверное, не стоило поворачивать голову. Да, мы бы поцеловались. Да, мы бы перестали быть друзьями. Либо мы начали встречаться, либо, если бы подумали, что этот поцелуй был ошибкой, перестали дружить и до конца жизни притворялись, что никогда не были знакомы.
А что мы имеем сейчас? Беспросветный лабиринт, ни то дружбы, ни то любви, где, не знаю, как он, а я, уже окончательно, заблудилась, без шанса выбраться самой или, хотя бы, быть найденной кем-то.
Друзья? Вряд ли. Во-первых, он нравится мне, а это уже противоречит всем дружеским отношениям, даже если Пит испытывает лишь дружескую привязанность. Но, ведь, и с его стороны есть симпатия ко мне. А вот это никак дружбой называть нельзя.
Но ведь мы упрямо делаем вид, что все наши объятия, поцелуи в щеку, ходьба за руки и другое — лишь дружеские жесты. Понимаем, что обманываем и друг друга, и себя самих. Но любовными отношениями это тоже не назовешь.
Фраза «мы просто друзья» начала терять всякий смысл, когда ее произносит кто-то из нас. Теперь она пустой звук. Я понимаю, что это ложь, Пит понимает, но, почему-то, вслух никто не признает. Наверное, было бы проще. Но что-то меня останавливает. Где-то внутри сидит маленькая рассудительная «я» и упрямо твердит, что Пит просто играет моими чувствами.
Я гоняю горошину по тарелке вилкой, издавая не самый приятный звук, но разговор родителей его заглушают. Почему-то именно в этот момент мне стало до жути обидно. После нашей с Питом ссоры, я ходила очень расстроенная. Точнее, я пыталась делать вид, что все отлично, но ведь мама должна была заметить, что что-то не так? Но она почему-то не поняла. И сейчас она даже внимания на меня не обратила. Даже в мою сторону не посмотрела, ни говоря уже о том, чтобы заметить, что у ее дочери что-то не в порядке.
Пока я жалела себя и исподлобья косилась на маму, в комнату вошла Прим, крепко вцепившись в какую-то мягкую игрушку.
— Играть! — сказала она, дернув меня за подол платья. Я встала из-за стола, так же молча, как и села, и направилась в свою комнату, держа Прим за руку. Я очень удивилась тому, что девочка пришла именно ко мне, ведь обычно она предпочитает играть со своим братом. Надо выяснить.
Примерно через час девочка засыпает в обнимку с той самой мягкой игрушкой. Это была маленькая собачка. Потрепанная, видимо, очень старая, но очень дорогая для сердца маленькой девочки.
Беру девочку на руки и, открыв балконную дверь, правда, только со своей стороны, направляюсь в дом Мелларков. Но, дойдя до двери с его стороны, понимаю, что надо было сначала позаботиться о том, как я попаду в соседнюю квартиру.
Слегка стучу по стеклу. Не так громко, чтобы разбудить ребенка, но достаточно для того, чтобы меня услышали. Комнату от меня скрывает темно-бордовая занавеска. Интересно, он вообще там? Если нет, то придется возвращаться домой, а я все еще хочу с ним поговорить.
Проходит минута и дверь, наконец, открывается, впуская меня внутрь. Буквально в ту же секунду, как я оказываюсь в помещении, Пит забирает Прим у меня из рук. Облегченно выдыхаю. Она не самое легкое, что мне приходилось держать в руках.
Пит кладет сестру на свою кровать и подходит ко мне. Надо что-то сказать, но я молчу, тупо уставившись в пол. Сердце бешено колотиться, ладони вспотели, ноги немного дрожат, но я надеюсь, Пит примет это на счет туфель, которые, кстати, порядком натерли ноги.
Пит же делает вид, что ему очень интересно разглядывать собственные руки. Можно подумать я лучше. Не знаю, сколько мы вот так вот стояли, но мне это надоело.
— И что теперь? — спрашиваю я и без того озадаченного Пита. Наконец, решаюсь посмотреть на него. Грусть — вот, что определенно есть в его глазах. Чего-то другого я разобрать не могу. Он рассматривает кулон, который подарил несколькими часами ранее.
Символ дружбы, которая рушится у нас на глазах. Которую рушим мы своими же руками, взрывая ее стены любовью. При этом появляются новые, абсолютно ненужные стены, за которыми мы скрываем свои истинные чувства. И что остается? Мы по разные стороны этой стены недосказанности, остались одни среди руин того, что не выстроишь заново, сколько бы времени не потратил.
Пит молчит. Не знаю, может он не слышал вопроса, витая где-то в своих мыслях. Может, не знает, что ответить. Может, просто не хочет. Я разворачиваюсь и ухожу, чувствуя обиду, пожирающую изнутри. Меня никто не останавливает. Зря я вообще пришла. Родители бы забрали Прим, когда уходили домой, а я была бы расстроена не так сильно, как сейчас.
Залетаю в свою комнату, с ненавистью швыряю в дальний угол туфли, платье, браслет. Влезаю в свою любимую пижаму, роль которой выполняет необъятная футболка. Кутаюсь в одеяло по самое горло и пытаюсь заснуть.
Но сон не идет. Виной тому вовсе ни родители, разговор которых еле доносится до меня. Нет. Я думаю о Пите. Неужели все вот так закончится. В ночь, которая по идее должна быть самой счастливой. В ночь, которая, по мнению суеверных людей, решает весь год. Но меня волнует не время, а последствия. Я не хочу, чтобы мы с Питом остались чужаками друг для друга.
По щеке катится слеза, я ее быстро смахиваю, обманывая саму себя. Делая вид для самой себя, что все в порядке. Наверное, во мне все дело. Если бы я не боялась признаться самой себе, что все может быть хорошо, хоть один раз. Что я в этой жизни, правда, кому-то нужна. Хоть кому-то одному, кроме моих родителей. Но нет. Все это время я отрицала любовь Пита.
Да. Он переметнулся к Гейлу и компании. Но, ведь, лишь на время. Тем более, потом он извинился. И что важнее? Полугодовое общение или пятнадцатилетняя дружба? Уверена, второе. Хотя, какая теперь разница?
Сплю я очень плохо. Сначала я долго ворочалась и не могла никак улечься так, чтобы было, хотя бы немного, удобно. Потом мне снились кошмары. Практически во всех Пит и я, все-таки, целуемся, но в этот же момент в комнату заходили Гейл, Катон и Финник. В другом я вижу школьный коридор, мне навстречу идет Пит. И мы проходим мимо, а он даже не смотрит в мою сторону.
Когда я проснулась, было около десяти часов. Я лениво потащилась на кухню, где на холодильнике обнаружила записку от мамы.
« Дорогая, ты так сладко спала, что я решила тебя не будить.
Мы с родителями Пита ушли погулять. Во сколько придем — не знаю.
Не скучай»
Чего ж им дома-то не сидится? Хотя, с другой стороны, проведу день в одиночестве, посмотрю сериалы, запихаю в себя много еды, а потом буду сидеть, завернутая в свой любимый плед, и плакать, плакать, плакать. Идеально…
Но, когда я зашла в комнату, поняла, что сегодня одиночество мне не грозит…
========== Глава 6. Почему я не родилась на десять раньше? ==========
Комментарий к Глава 6. Почему я не родилась на десять раньше?
Christina Perri – The Lonely
Безумно трогательная песня, которую советую включить во время чтения)
Вещи Китнисс - http://www.starlook.ru/sets/811543
Ух, аж сама прослезилась!
Небольшой такой крик моей души в виде мыслей Китнисс)
Кто не напишет отзыв - какаха)
Спасибо за внимание)
Ваш Ангел)
На краю кровати устроился Пит. Видок у него тот еще. С уверенностью можно сказать, что он, вряд ли, спал, а если и спал, то очень мало. Я, наверное, выгляжу не лучше. Полночи плакала, остальную часть почти не спала. Стою перед Питом в старой футболке, которая, слава Богу, прикрывает мою пятую точку. То, что на голове, вероятнее всего, смахивает на воронье гнездо.