Месяцы.
Он рос, становился смелее, умнее, но надежда не уходила. Мальчик начал ходить в школу. Дети постарше упрекали его
«Почему богатенькие родители выбросили сыночка в детский дом? Сломал игрушку? Не устроил? Ты просто уродец!». У него оставался единственный друг. Они поддерживали и защищали друг друга несмотря не на что.
Годы.
Он окончил школу. Стал взрослее, но внутри он закрылся от всего мира. С каждым годом его жестокость и агрессия набирали аборты, он становился неуправляемым. Два свободных парня вышли из детского дома, поступив в престижный колледж. Два друга – две сироты, которые выросли.
—Итан...ты уверен в этом? —я сидел в машине около дома, в котором меня не было тринадцать лет. Чад смотрел на меня не отрываясь, он боялся. Он боялся за меня, столько раз вытаскивая меня из депрессии по родителям, которым нет дела до меня из-за чего, я сам не знал причины, почему меня выкинули, как ненужного котёнка?
—Все нормально, брат, —я положил руку ему на плечо, снова взглянул на дом и вышел из машины, оставляя друга одного.
Рука не поднимается нажать на звонок. Но я все же решаюсь. Дверь распахнула ухоженная женщина.
Она стояла с распахнутыми глазами, пробегая по моему лицу, будто вспоминая все мои линии.
Давай, вспоминай своего сына. Жалкое ты подобие матери.
Злость кипела внутри, но я лишь молча стоял и вглядывался в глаза матери. А мог ли я её так называть?
—Итан? —тихо произнесла женщина, чуть приоткрывая дверь.
Внутри все сжалось от одного лишь голоса. Тело желало материнских объятий, но взамен я получаю лишь удары, удары ножами, которые раздирали и прятали сердце под нерушимый каменный слой.
—Как ты могла? —первое что вырвалось из меня —Я ждал вас, —тихо говорил я, с улыбкой на лице. Первая слеза на щеке матери. —Плачешь? Больно? —будто с издевкой спрашивал я, всматриваясь в её глаза, которые не давали мне ответов. —Я плакал каждую ночь, я думал, что проснусь, а в комнате будете вы с отцом. Ждал, что вернусь в этот дом. В качестве сына, а не гостя, —голос был стойким и спокойным, полный обиды и боли, но все лишь скрывалось под стойкой маской.
—Итан, уходи, —прошептала она мне тогда —Убирайся! —закричала она, чтобы я скорее ушёл из их дома. Чужого дома.
Дверь перед моим носом захлопнулась. И уже через неделю дом продали, а они уехали, пропали, чтобы я не знал где они. Но я знал, что в любом случае я смогу найти их, но мне это уже не нужно.
В двадцать один год мы с Чадом открыли собственный бизнес. Я хотел управлять всем. Хотел управлять людьми, играть с ними, как с марионетками. Мы стали строить клубы, здания под офис, торговые центры и вырабатывать на этом немалые деньги. В свои двадцать один я уже мог позволить себе многое. Свой дом, машина, бизнес.
Когда мне стукнуло двадцать два, на почту пришло письмо от отца, который завещал мне бизнес, как единственному наследнику, на что получил отказ. Я не хотел иметь каких-либо связей со своими родными. Они мне были нужны в пять лет, но не сейчас.
***
—Ит, у нас проблемы, —быстро вошёл в кабинет Чад, глаза выражали тревогу и злость одновременно.
Я знал этого человека наизусть с малых лет – он мой брат, он моя семья, надежда и опора. Накаченный парень, с светло-карими глазами. Темные, растрепанные волосы, которые придавали ему сексуальности в глазах девушек. Резкие черты лица, помогали ему из веселого мальчишки, оставаться снаружи серьезным мужчиной. Лишь ему я доверяю и готов отдать ради него все.
—Что такое? —поднял глаза от бумаг, всматриваясь, дожидаясь ответа.
—В клубе какая-то самоубийца торгует наркотой. Недавно был выпускной, он продавал несовершеннолетним, двоих еле откачали в больнице. На нас хотят открыть дело, —уже более спокойно проговаривал Чад, будто заученный стих.
—Камеры? —предположил
—Мы нашли его. Пара наших заметили, что он по вечерам ходит по одной и той же дороге. Нам нужно как-то толково ему объяснить, что мы такие дела не приветствуем.
—Вечером выезжаем, будем поджидать, —твёрдо и решительно ответил, опустив глаза на листы с бумагой, на которых мелким шрифтом предлагался договор, для его новых покупателей.