– Молчать! – резкой пощечиной мать прервала поток объяснений. – Оправдывайся сколько хочешь, факты говорят за себя: ты и дня не проводишь без старикана с доской; вчера ты пришел чернее тучи; и вдобавок ко всему, твоя доска вся в запекшейся крови! Боюсь представить, скольких детей ты искалечил, монстр!
“Заткнись, заткнись, заткнись!” – вопило сердце парня, готовое взорваться в любой момент. Градины слез громко ударялись о пол, стекая с ресниц, устремленных в пол, не желающих видеть разъяренное дикое животное, стоявшее перед ними. “Заткнись! Заткнись! Умоляю, заткнись!..”
Боль всепожирающим пламенем раскатилась по телу, каждая фибра души была натянута до предела, а крохи сознания тщетно цеплялись за ужасающую, полную ужаса реальность… И единственный выход, который нашел разум Сергея, в попытках не сойти с ума, был в слезах и истерике, позволивших беспоследственно избавиться от поглощающего мрака материнской “любви”.
– Все ясно… совсем крыша поехала… Я вызываю скорую…
“Неужели она действительно не понимает, что все это из-за нее?! Неужели ей легче признать, что я сумасшедший?! Неужели…”
Взвизгнул будильник, пробив седьмой час. Этот спасательный круг вывел разум и сердце Сергея из оцепенения. Словно ледокол парень стал пробиваться сквозь ловко расставленные капканы психических расстройств. “Ты – никто! Твоя судьба – гнить в подворотне! Ты жалкая пародия на человека, не имеющая ни прошлого, ни будущего! Ты никому не нужен! Как вообще можно дорожить таким куском дерьма как ты?” – каждая вспышка мысли обжигала и без того разорванное сознание. Как в тумане Сергей пытался бежать скорее из дома. Не одеваясь, не завтракая, в одной пижаме он вылетел из дома и упал на близстоящую скамью. Истерика диким зверем рвалась наружу.
– Мама, – маленький мальчик, проходящий мимо, задал вопрос, – а почему дядя плачет?
– Идем скорее, сынок, не наше дело, – и, ускорив шаг, они удалились из поля зрения.
Всхлипы и резкие вздохи мешали нормально сосредоточиться и привести себя в порядок. Сереже оставалось только бить крашеное дерево скамьи, пытаясь физической болью заглушить душевную.
– Почему она мне не верит?
Удар!
– За что она так со мной?!
Удар!
– За что мне все это?!
УДАР! Асфальт окрасился кровью.
– Как же хочется сдохнуть!
УДАР! УДАР! УДАР! Окровавленные кулаки тряслись, не переставая, разбрызгивая вокруг алые капли. Тупая боль в груди мешала дышать. Соленые волны залили глаза, а крики сознания мутным туманом заволокли тишину пробуждающихся улиц. Никто не обращал внимания на страдающего подростка. Прохожие проходили мимо, им казалось, что кто-нибудь да поможет мальчишке. Каждый из них боялся остановиться и потерять драгоценные секунды собственного времени… Вот прошла кружка кофе из кофейни, а за ней – еще одна партия в любимой-ненавистной игре. Через дорогу ковыляла тушенка, стоившая на пять рублей меньше, чем в том магазине.
За домами занималось воскресное солнце. Утренние пташки уже давно хозяйничали в подворотнях и садах близлежащих домов. Голубое небо плавно дышало новым днем, осторожно слепя глаза прохожих яркими красками. Вокруг пробуждалась жизнь… в то время как маленький человек, лежащий на пыльной скамье, боролся с вновь подступающим безумием, балансируя на гранях реальностей. Сергей отлично понимал, что терять рассудок ни в коем случае нельзя, иначе всю боль, все страдания, пережитые за эти годы, он терпел зря. Зря старался строить собственное светлое будущее. Зря пытался выжить в условиях царившего в доме хаоса. Где только красная ярость подпитывала тягу к жизни.
Да, именно злость и ярость являлись его лучшими мотиваторами. Сергею всегда было до глубины души обидно в те моменты, когда слабость брала верх, и он начинал задумывать о смерти. Ведь почему и для чего тогда его душа и тело несли на плечах бремя “счастливого детства”? Чтобы в итоге он сдался и просто убил себя? Нет! Сергей знал и чувствовал, что создан для чего-то. Пускай не великого, но значимого. Хоть для кого-то, кому жизненно необходимо будет в будущем опереться на жизненный опыт Сережи и создать нечто, что докажет ценность жизни маленького мученика.
С этими мыслями Сергей вытер расплескавшиеся по лицу слезы, неспеша поднялся со скамьи, подтянул сползшие из-за спазмов и судорог домашние штаны, подошел к двери подъезда и стал подниматься по лестничной клетке, попутно размышляя о дальнейшем своем существовании.
“Может быть, закупиться каким-нибудь легким успокоительным, чтобы не так резко воспринимать всю эту агрессию в свой адрес?”
– Дружище, – конечно же, Лесли слышал все, что происходило за соседскими дверьми, – заходи. Я уже заварил чай. Сегодня с ромашкой. Она полезна для нервов. Не стесняйся. На столе, если что, стоят бутерброды, так что позавтракай. Ты ведь, как я понял, выбежал в такую рань голодным?