- Запах, шумное дыхание, шуршание одежды? - предположила Мария Кирилловна. Северианов улыбнулся.
- Обувь! Если прижаться к стене рядом с дверью - из коридора вас не видно, но стоит сделать шаг вправо и посмотреть вниз - увидите носки ботинок либо сапог из-за двери. Стало быть, ждут. Засада. Оставался ещё микроскопический шанс, процентов десять из ста, что это свои, просто неумелые, боятся, что пришли чекисты. И я прошел в комнату, ну а там - товарищи в кожанках и с красными звёздами на фуражках. Всё, сомнения закончились. Особенно, когда бить начали.
- Бить? - ужаснулись Мария Кирилловна. - Помилуйте, какой ужас, господин штабс-капитан! И что же Вы?
- Да ничего особенного. Существует огромная разница между избиением и умением вести рукопашную схватку. Бить чекисты умели, а схватку вести - нет. На каждый удар, на каждый приём есть свой контрприём! Вы можете попробовать ткнуть человека кулаком в лицо, однако может так получиться, что понять не успеете, как окажетесь лежащим на полу с завернутыми за спину руками. Большевики увидели, что я один, и позволили себе непростительную роскошь слегка расслабить внимание, отвлечься. У них-то пистолеты в руках были, вот и посчитали раньше времени, что я никуда не денусь. А дистанция слишком маленькая, здесь расчёт больше не на оружие, а на специальную подготовку. Повели они себя по-дилетантски, возможно, кого-либо другого и арестовали бы...
- Но, разумеется, не вас, - иронически рассмеялся Сергей Сергеевич Мараев. Исподволь промотавшийся кутила чувствовал к Северианову зложелательную антипатию, враждебную неприязнь, словно усматривал в штабс-капитане возможность соперничества, неприятельской конкуренции.
- Они не слишком виноваты в этом, - улыбнулся Северианов. - Встали неправильно, повели себя не с соответствующей ретивостью. Извините, господа, сделать то, что я сделал, гораздо проще, чем рассказать про это.
- Вам, конечно, пришлось стрелять.
- Совсем немного, и больше для острастки. Троих я просто оглушил, четвертый растерялся, застыл - мне хватило этого, чтобы выпрыгнуть в окно и убежать. Те, что ждали во дворе, особой прыти в преследовании не проявили: когда я огонь открыл, залегли - мне этого вполне хватило. Вот и все!
Рассказ штабс-капитана эффект произвёл различный. Мария Кирилловна была в совершенном восторге: получилось весьма авантюрно и даже слегка героически. Дамы, не слишком сведущие в рукопашном бое и огневом контакте, поняли только, что гость их человек в высшей степени храбрый и умелый, Петр Петрович просто сиял новым золотым рублем, самодовольно подкручивая усы, мужская же половина общества недоверчиво рассматривала Северианова, словно диковинный экспонат кунсткамеры.
- Вот так сразу троих оглушили? - недоверчиво поинтересовался Иван Иванович Краснокутский, внимательно разглядывая брови Северианова.
- Совершенно верно.
- Это так просто? - не поверил Захар Захарович Полозков. - Трех вооружённых людей? Без всякого сопротивления с их стороны?
- Бывают такие моменты, что неприятель не успевает оказать противоборство, - спокойно ответил Северианов. - Важно подгадать момент, когда от тебя не ждут решительных действий - и работать очень быстро, стремительно, проворно и споро.
- Я, господа, в юности занимался английским боксом, - хвастливо объявил Сергей Сергеевич. - Не угодно ли продемонстрировать ваши умения, любезнейший господин?
- Право, не стоит, - ответил Северианов, словно с несмышленышем разговаривал.
- Не стоит? - господин Мараев даже оскорбился. - Вы что, боитесь? Или не столь уверены в собственных умениях и возможностях? Право же, Николай Васильевич, я предлагаю вам небольшое состязание...
- Полно, Сергей Сергеевич! - не очень уверенно начал Витольд Христофорович Пелех, отставной офицер, грибообразный толстяк с чрезвычайно пышной растительностью на щеках и добродушным малиновым носом. Сергей Сергеевич, не слушая, поднялся, одернул пиджак свободного кроя с низкой застёжкой, расширенными плечами и длинными лацканами, с вызовом посмотрел на штабс-капитана. - "Я еду, еду, не свищу, а как наеду, не спущу!" - продемонстрировал он собравшимся знание пушкинских "Руслана и Людмилы". Или, может быть, только эту фразу из всего текста выучил.
Очень не хотелось Северианову затевать возню с этим щеголеватым красавцем, хотя все с алчным вожделением предвкушали весьма любопытное развлечение.
- Я жду, милейший! - напомнил с презрительно решительностью господин Мараев, нетерпеливо постукивая кулаком о кулак. - Или струсили?
Это уже являлось прямым оскорблением, по кодексу чести Российской империи Северианов всенепременно обязан был вызвать наглеца на дуэль. Иначе - несмываемое пятно на репутации... И все же, сила офицера не в порывах, а в нерушимом спокойствии, гласил тот же кодекс. Когда два человека ссорятся - всегда виноваты оба.
- Я, по-вашему, похож на клоуна из ярмарочного балагана? - лениво спросил Северианов, не делая, впрочем, попытки подняться. - В то, что Вы превосходно владеет замечательным искусством бокса, я верю с большим удовольствием, но давайте обойдемся без скоморошничества. Вряд ли вид дубасящих друг друга умных взрослых мужчин развлечет присутствующих.
Северианов говорил, а смотрел не на забияку Мараева, а на Петра Петровича Никольского, смотрел боковым зрением, незаметно. Похоже, Пётр Петрович предстоящую потасовку весьма одобрял и противоборствовать желаниям Мараева не собирался. Гости тоже явно были на стороне вельможного барина, желающего проучить хвастуна офицеришку, непонятно каким волшебством проникшим в их общество, что ж тут крамольного?
- Я вас хорошенько поучу, как положено вести себя в благородном собрании! - воскликнул Сергей Сергеевич. - Извольте выйти из-за стола!
- Сергей Сергеевич, милый, не надо! - вдруг вскочила Настя. - Умоляю!
Северианов с любопытным вниманием посмотрел на княжну Веломанскую, отметив взволнованно раскрасневшееся лицо и блестящие глаза. Надо же, кто-то выступает на его стороне, однако! Пустячок, а приятно. Вслед за Настей со своего места поднялся Жорж, вдруг враз подросший и сейчас действительно выглядевший грозным прапорщиком. Лицо его из всегдашне красного сделалось непривычно бледным, на висках выступил пот, а кулаки побелели. Жорж вцепился дрожащими пальцами в ремень портупеи, нервически одернул китель и гневно затараторил:
- Господа, что же это такое! Николай Васильевич храбрейший и опытный человек! Он жизнь нам спас, подозревать его в чем-то низменном - бесчеловечно! Извольте принести извинения, господин Мараев, - Жорж задохнулся и закашлялся, своей выходкой он вызвал лишь смех собравшихся, а никак не сочувствие. Северианов отметил, как недовольно дернулись уголки губ подполковника Никольского, и решительно поднялся.
- Спасибо, Жорж, за поддержку. Вы, действительно, настоящий русский офицер, человек чести. - Северианов внимательно, словно сквозь прорезь прицела, посмотрел в глаза Сергея Сергеевича. - Раз вы желаете немного поупражняться в гимнастике, либо вольной борьбе - извольте! - он больше не сказал ничего, вышел из-за стола и встал напротив Сергея Сергеевича. Со стороны ситуация казалась абсурдной, во всяком случае, так её видел Северианов, прочие же, очевидно, считали все происходящее весьма занятным.
Северианов даже слегка растерялся. Давно уже, очень давно, если не сказать никогда, штабс-капитану не приходилось вести схватку не в боевом режиме. То есть, если работать в полную силу, в сузившемся до долей секунд ритме, доверившись лишь наработанным на тренировках и боевых столкновениях рефлексам, когда зрительные сигналы, минуя мозг, поступают непосредственно в мышцы, отдавая соответствующие команды на поражение противника - то Сергей Сергеевич Мараев имел почти стопроцентный шанс быть убитым, в лучшем случае - искалеченным. Если же щадить противника, подстраиваться под его темп, манеру, способность - практически всё внимание уйдет на попытки сдержаться, не нанести сопернику травмирующий удар, самому при этом оставаясь практически беззащитным. Ладно, чёрт с ним, решил Северианов, ударами обмениваться не будем, попробую взять "чайника" на прием и при этом ничего ему не оторвать, не поломать.
Хищно раздувая маленькие ноздри, Сергей Сергеевич встал в левостороннюю позицию, поднес сжатые в кулаки руки к голове и молниеносно выбросил левую, затем правую вперёд, целя в челюсть противника. Типичная боксерская двойка. Северианов отметил лишь, что удар у барина поставлен неплохо, видимо, действительно, в юности развлекался. Кулаки взметнули воздух практически у самой кожи севериановского подбородка, со стороны даже могло показаться, что удары достигли цели. Огромным, нечеловеческим напряжением воли Северианов сдержался, не нанес упреждающий встречный прямой удар левой передней ногой в живот. Удар страшный, на противоходе, когда две встречные силы сталкиваются в одной точке, отчего поражающая эффективность удваивается. Штабс-капитан, казалось, даже не пошевелился, дистанцию он чувствовал намного лучше Мараева и мог вырубить оппонента в любой момент. Устраивать же гладиаторские бои на потеху сидящим за столом и с любопытством взирающим на них гостям Марии Кирилловны тоже не собирался. Потасовка, он это чувствовал, была затеяна неспроста и возникла вовсе не случайно. Но с какой целью? Северианов рассматривал лица зрителей, стараясь фиксировать эмоции. Отчаянно-скорбное лицо Насти Веломанской. Белые сжатые губы Жоржа. Самодовольная улыбка Петра Петровича. Равнодушно-брезгливая физиономия Перевезенцева. Недовольная округлость абриса головы Марии Кирилловны. Блеск, азарт в глазах Викентьева. Явные симпатии Мараеву на лицах Полозкова, Нелюдова, Петерсона, Краснокутского. Гадливое отвращение Срвандзтяна. Заинтересованный, профессионально оценивающий взгляд капитана Филиппова. Явное разочарование мужским полом вообще Ольги Петровны Лауди. Даже осуждающее неодобрение Пантелеймона заметил: дерутся господа, как молодые петушки!