Развернувшись, он ударился головой о чью-то грудь. Шапка неудобно сползла на глаза, и Ньют нервно начал поправлять ее. Но будто специально, ничего не выходило. Тогда Ньют почувствовал запах сигаретного дыма с ментолом и теплые пальцы на своих щеках, которые переместились на лоб, поправляя шапку.
- Понравился? – Ньют удивленно посмотрел на парня, который стоял перед ним. Какую наглость надо иметь, чтобы спрашивать это настолько прямо? Если он, конечно, не о.. Томас кивнул на мотоцикл, стоящий позади Ньюта, и блондин выдохнул. Томас улыбнулся, наблюдая за такой реакцией собеседника. – Во снах ты был разговорчивее, чем сейчас.
- Прости, но ты меня с кем-то путаешь, - Ньют нацепил на лицо свою фирменную маску безразличия и закатил глаза. Отойдя в сторону, он развернулся и специально поправил шапку по-своему. Так, конечно, было гораздо неудобнее, чем до этого сделал Томас, но приходилось идти на жертвы. Не поворачиваясь, Ньют ответил на поставленный до этого вопрос. – И, да, Томас Эдисон, я ненавижу байки.
Под тихую мелодию в наушниках Ньют добрел до дома, не успев замерзнуть слишком сильно. Его руки слегка дрожали, потому что он забыл дома перчатки, но на этот случай Ньют знал, что ему поможет. Блондин прошел в дом, разулся, снял пальто и наспех закинул шапку на полку. Рюкзак Ньют оставил в коридоре, пнув его в сторону, чтобы тот не валялся в проходе.
- Мам! – прокричал парень. – Мам, я дома. Поставь, пожалуйста, чайник.
Ньют услышал положительный крик от матери и направился в ванную. В зеркале он увидел парня с растрепанными волосами, которые на вид, словно солома, с весьма острыми и до жути детскими чертами лица, тонкими губами, яркими ореховыми глазами, в которые, кажется, попала капля меда, и довольно-таки уставшим видом. Сначала Ньют держал руки под горячей водой, чтобы те перестали трястись, а затем умылся. Он вышел из ванной, кое-как хромая до кухни. Ему определенно стоило идти короткой дорогой, чтобы не напрягать ногу лишний раз.
- Спасибо, - Ньют сел за стол, когда его мама наливала в чашку свежезаваренный чай. Женщина мягко улыбнулась и продолжила свои дела на кухне.
Ньют, сделав пару глотков чая, чтобы окончательно согреться, решил заговорить.
- У нас в классе новенький парень, - издалека начал он. – И он… достаточно милый, - едва выдавил из себя Ньют, чтобы привлечь внимание матери.
- Милый? – женщина отвлеклась, откладывая вафельное полотенце в сторону. – Из какой он группы, Ньют?
Родители Ньюта были помешаны на всех этих группах. Они мечтали о том, чтобы их сын относился к первой группе, которая была в почете. Да и вряд ли бы кто-нибудь отказался от телепатии. Так и родители Ньюта: были убеждены в том, что их сын просто держит их за дураков, говоря о третьей группе. Даже совершеннолетие Ньюта, которое было не за горами, их волновало не так сильно, чем группа. Ньют почувствовал на себе пронзительный взгляд матери и сделал еще один глоток чая.
- Из третьей, - промямлил Ньют. – Он из третьей группы, мам.
Ньют услышал, как его мать удивленно охнула.
- Я не хочу, чтобы ты с ним общался, - женщина подошла к сыну и поцеловала того в макушку. – Обещай мне, что не будешь с ним общаться. Ньют, третья группа для..
- Для кого, мам?! – не выдержав, закричал Ньют. Он резко встал из-за стола и развернулся к матери. – Скажи, ну! Для кого третья группа? Для неудачников, изгоев или, может быть, не таких, как мы?
- Для начала, вспомни, с кем ты разговариваешь, Ньютон, - холодно произнесла женщина. – Почему ты с таким трепетом относишься к тем, кто входит в состав третьей группы? Это плохая группа, Ньют. Ты давно не ребенок и должен понимать это самостоятельно.
Ньют чувствовал, как в легких затягивается тугой узел. Вот-вот, и он начнет задыхаться. Но Ньют знает, что, задыхайся он при матери, она тут же позвонит работникам «ПОРОКа». Астма – побочный эффект третьей группы. Правда, не у всех. Но Ньюту, как говорилось ранее, не везет. Блондин постарался собраться с силами и досчитать до десяти, чтобы унять новый приступ. Медленно выдохнув, он посмотрел на мать. Она смотрела все так же, не желая признавать третью группу у своего сына. Это стало последней каплей для Ньюта. Подумав о том, что день итак не задался, блондин с силой отшвырнул стул, на котором сидел, и тот с грохотом отлетел к стене.
- Я отношусь к ним с таким трепетом, потому что и сам в этой чертовой группе, - сквозь зубы прошипел Ньют и ушел в коридор. Он быстро обулся, накинул пальто и, схватив шапку, вышел из дома. Ему было плевать на холод. Ему нужно было подышать свежим воздухом.
Ньют с таким же грохотом закрыл входную дверь и вышел на тротуар. Он тяжело дышал, пытаясь совладать со своими эмоциями и теми мыслями, которые роем копошились в его голове. Ньют почувствовал, как возможность дышать – отнимают, поэтому судорожно начал рыскать по карманам в поисках ингалятора. Как только он сделал пару человеческих вдохов, то услышал дребезжание мотора подле себя. Повернув голову, Ньют увидел Томаса, который, сбавив скорость, ехал рядом. Он привычно улыбался, а в глазах плясали огоньки.
«Сначала проблемы в школе, затем проблемы дома, а теперь еще и встреча с этим придурком.» - подумал Ньют.
- Проблемы дома? – совершенно спокойно проговорил Томас, поймав на себе удивленный взгляд Ньюта. – Я видел, как ты захлопывал дверь. И, да, не смей отрицать то, что у тебя третья группа. Я видел, как ты задыхался.
Ньют усмехнулся.
- А что? Астма может быть только у человека из третьей группы?
- Хм, - Томас совсем заглушил мотор, и Ньют почему-то тоже остановился. – А ты умен. Почему ты убежал из класса?
- Мне стало плохо, - быстро ответил Ньют, будто ожидал этого вопроса. Томас медленно кивнул в ответ.
- Тебе стоит идти домой, - протянул брюнет, глядя на дорогу. – На улице слишком холодно для прогулок. Если хочешь, я могу подкинуть тебя до ближайшего кафе. Выпьешь брусничного чая или крепкого кофе. Серьезно, тут недалеко. Буквально за углом.
Ньют прищурился, наблюдая за тем, как этот Томас пытается заслужить его ответ. Блондин и правда не отказался бы от брусничного чая, потому что это был один из его любимых сортов. Но ехать куда-то с парнем, которого ты знаешь всего пару минут? – нет уж, извольте.
- Брусничный чай. Весьма заманчивое предложение, - Ньют усмехнулся, доставая перчатки из карманов. – Раз уж кафе «буквально за углом», то я дойду до него пешком.
- Почему ты так боишься? – Томас поправил мотоциклетный шлем. – У меня нет ни одного штрафа. Или тут: дело не в тебе, а во мне? Или как там говорится.
- Не хочу тебя расстраивать, но все именно так, - Ньют вымученно выдохнул. – Как я понимаю, ты не отстанешь, пока я не скажу причину, - блондин проследил за Томасом, который положительно кивнул. – Последний раз, когда я катался на подобном, - Ньют кивнул в сторону байка. – То попал в кому на два года. Теперь у меня что-то вроде гребаной фобии.
Ньют ожидал услышать от Томаса какие-нибудь смешки, шутки или, на крайний случай, причитания о том, что ему безумно жаль и ему не следовало спрашивать о столь сокровенном. Но вместо этого Ньют увидел на лице Томаса то ли грустную улыбку, то ли недовольный вид. Ньют, на самом деле, давно мог уйти в сторону этого кафе, оставляя Томаса наедине со своим двухколесным другом, но что-то не давало сдвинуться с места. Томас, сняв шлем, повесил его на руль, а сам поднялся с мотоцикла. Ньют непонимающе наблюдал за тем, как Томас катит мотоцикл ближе к бордюру, а затем обходит его, вставая напротив блондина.
- Тогда я пойду с тобой, - Томас довольно улыбнулся. – Пешком, Ньют, пешком.
========== know that we all fall down ==========
Томас не внушал доверия Ньюту. Хорошо, если бы это был любой другой Томас, а не “Томас-который-снится-Ньюту-каждую-чертову-ночь”, то Ньют перестал бы так себя вести. А сейчас, зная то, что это тот самый Томас, который должен быть его первой и последней любовью, Ньют всячески старается избавиться от него. Мало того, что родители не жалуют его третью группу, так еще и этот парень обладает такими тараканами в голове, что невольно покрываешься мурашками. Ньют считает, что увлечения Томаса такие же, как Кристиана Грея, а Томас стоит и бессовестно улыбается. Как? Как, черт возьми, можно так стоять и улыбаться, а ночью вытворять такие вещи? Ньют хмурится, а Томас продолжает буравить его взглядом.