«Наркотик! — забило тревогу сознание. — И что? — лениво возразил рассудок».
Ом окинул парня почти безразличным взглядом и протянул сухощавую ладонь.
— Ну, так будешь?
Сон покачал головой и протянул бутылку хозяину. Ом улыбнулся и похлопал парня по плечу.
— Стрёмное это дело, брат, — сказал он и сделал затяжку. — Очень стрёмное, но приятное. А вообще — вот тебе совет, — продолжал кришнаит, пуская бутылку по второму кругу, — если ты попал в сказку — убедись, что ты в сказке. И не брезгуй ни чем. Раз на раз не приходится.
— Стрёмные у вас сказки…
Ом пожал плечами и ничего не ответил.
Вечер шёл своим чередом: люди разбились на группы по интересам, разбрелись по квартире. Кто — последовал примеру Ольгрид и направился в спальню, кто ушёл на балкон, кто на кухню. Леший бренчал на гитаре. Ом и Еретик развели дискуссию на тему возможных параллельных миров. Сон присоединился к ним: ему были интересны темы, касающиеся фантастики: это так или иначе тема и его творчества, потому новые идеи он приветствовал с большой радостью. Из редких фраз Сон улавливал воспоминания о старой чуме: были среди гостей и несколько охотников, которые не смогли найти себя в очищённом новом мире и спились, немногим дальше ушли от давнишних врагов. Разве что «защитой» пользовались, если было с кем.
Ом делился впечатлениями от своего последнего прихода: ему привиделся мир, где у людей были вместо лиц настоящие планеты, у каждого своя, и они не повторяются.
— Общаются они, — говорил Ом, затягиваясь косячком, — передавая друг другу образы из своего сознания. Понятие речи у них отсутствует. Звуковые колебания, как и картинка, передаются на уровне мысли, неся определённые идеи и эмоции. В отличие от людей, они не стремятся к коллективному разуму — этого они уже давно добились. Планетяне, так я их назвал — это сверхцивилизация, которая уже достигла стадии богов: несмотря на то, что их сознание по сути одно на всех, каждый из них — отдельная личность, живущая внутри своей Сферы. Живут они большую часть времени замкнувшись в себе, а когда надо — их общий разум заставляет их свершать что-либо ради их общего блага… Возможно, это дети Долины много после свершения Плана.
Сон слушал эту проповедь взахлеб. То ли вкрадчивый голос Ома способствовал тому, то ли его иисусоподобная внешность — не известно, но парень внимал каждому слову художника-кришнаита.
— Я даже записал кое-что, чтобы не забыть и потом зарисовать…
Леший, доселе в разговор не включавшийся, вдруг поднялся с пола и окинул комнату бешеным взглядом.
— Листок мне! И карандаш! Быстро!
Ом неторопливо повернул голову на внезапно разбуянившегося гостя. Тот повторил свою просьбу. Когда же получил желаемое — ушёл в себя и начал что-то писать. Минут через десять вручил исписанный листок Полине и принялся наигрывать написанное на трёх блатных аккордах.
Ритм поначалу хромал. С экспромтом всегда так — редко выходит так, чтоб с первого раза всё было идеально. Пальцы били по струнам, голова качалась в такт музыке. Руки властно обнимали гитару. Наблюдать за игрой этого человека, слушать её было одним удовольствием и наслаждением.
Все присутствующие в зале люди на миг замерли. Нависшую тишину нарушали ненавязчивые скрипы из соседней комнаты.
Под ещё робкое поскрипывание кроватей спальни Леший подбирал нужный ритм, а после — запел с игривыми, вкрадчивыми интонациями:
— Он вторгается к вам во снах,
Он скребётся в ваши сердца.
Не ищите его глаза,
Не ищите его лица.
Его взгляд был рассеян. Тело совершало странные пассы: то покачивалось из стороны в сторону, то изгибалось. По всему было видно, что музыкант поддат, но способен играть. И эта самая поддатость прибавляла особого шарма произведению. Нет, всё же некоторые вещи на трезвую голову исполнять нельзя. Чтобы слушатель проникнулся атмосферой произведения, музыкант сам должен находиьтся в том состоянии, которое соответствует его песне, а иначе дела не будет. У Лешего получалось попадать и в атмосферу и в ноты, а это в данном состоянии удаётся далеко не всегда.
— Словно тень, мимо вас скользнёт.
Сердце стынет, будто бы лёд.
Голос тихий в душе поёт:
«Рвутся крылья, прерван полёт».
Ом протянул Полине косяк, сел в позе лотоса и принялся пристально наблюдать за играющим человеком. Лешего он знал лишь заочно, через Еретика, и доселе относился к парню как к очередной мелочи, возомнившей себя творцом. Подобная же выходка с экспромтом на заданную тему его не то, чтобы удивила, но приятно позабавила.