Сон просто сидел с едва ли не отвисшей челюстью. Нет, после концерта на крыше роддома лажи он и не ожидал, но всё равно — вот так сходу взять да и написать, а после — сразу же и исполнить песню — явно талант! Он всё больше и больше восхищался Лешим и понимал, что сам не ровня ему.
— Грациозный танцор и фарт.
В его песнях лязг алебард,
В его танцах сиянье луны.
Заключён навек в ваши сны.
Полина лежала на подушке, курила траву, смотрела в потолок на обои с фосфорными звёздами и улыбалась. Сейчас она слышала того Лешего, к которому привыкла. «Чертяка, который ничего не боится, — думала она. — Всё время ждёт, как бы что-то выкинуть, чтобы привлечь к себе внимание!»
Она была упорота, ей было хорошо и она просто наслаждалась жизнью.
Хриплый, чуть истеричный голос западал в душу, цеплял за живое. Музыкант играл, отдавая тело и душу музыке.
— Но песни его не для вас,
Его танец сокрыт от глаз.
Не жди, что поможет слеза:
Он с планетой вместо лица.
Еретику нравилась песня. Приятная атмосфера, которая просто наводила на разные ассоциации и мысли. Если песня заставляет тебя хоть капельку задуматься — это хорошая песня.
Рыжик и Лио устроились по обе стороны от Фенька и покачивались в такт музыке. Фенёк же усмехался и цокал языком. Он был далёк от всего этого, да ему особо и не важно. Музыка для него суть способ расслабиться, а игра старого друга всегда вгоняла его в приятную тоску, под которую уютно лежать и ни о чём не думать. Он презирал такое искусство, которое почти не несёт никакой пользы обществу.
— Он звезда, сияет меж звёзд.
Средоточье всех земных грёз,
Но лишён сам счастья и слёз.
Это правда, это всерьёз.
Из спальни всё отчетливее доносились стоны. В меру упоротый и весёлый народ решил устроить маленькую оргию. Искусство мало чем отличается от сношения: и то и другое по сути своей является оплодотворением. Только при сношении плод обретает тело, а в случае с искусством — душу.
Сношаться с защитой равносильно стихам-пустышкам с красивыми формами: оно вроде как и приятно, но в итоге ничего не получаешь. Потому Ом слушал Лешего всё более и более внимательно, надеясь отыскать и понять идею этих стихов, если таковая вообще присутствует. А тот — тот играл, пристально следя за каждым из зрителей, окидывая взглядом всю комнату. Ему была интересна реакция собравшихся. Ведь только для них, для людей он и старался. Его чувства: ненависть, злоба, щедрость и нежность — сейчас всё это было для них. Леший считал, что в творчестве главное то, с какими эмоциями ты идёшь к публике, какой начинкой чувств заряжаешь произведение.
— Обитает в царстве ночи,
Там, где сердце громко стучит.
Стянет душу кромкою льда,
Всё сожгут изнутри холода.
Сон закрыл глаза и откинулся на подушку, устроившись на коленях Рыжика. Так лучше представлять песню. Он бывал в разных компаниях, но в такой — впервые. Он понимал, что большая часть собравшихся — его сверстники или же люди, которые немногим старше него. Но рядом с тем же Лешим, Омом или Еретиком он чувствовал себя пятнадцатилетним школьником, который ничего не понимает в жизни. Сначала его это напрягало, а теперь он просто забил и наслаждался приятной, неповторимой атмосферой.
Вкрадчивый, хриплый голос затрагивал самые тонкие нотки сознания. Хотелось слушать ещё и ещё. И правда, как бродячий музыкант из какой-нибудь сказки. На какой-то миг Сну захотелось, чтоб эта сказка никогда не кончалась.
— Ты уснул, он пришёл к тебе.
Покорись же своей судьбе.
Потянуться хочешь к звезде?
Побывай сначала на дне!
Интонации становились все ироничнее, с оттенком лёгкой агрессии. Было слышно, что музыкант издевается по крайней мере над некоторыми слушателями. И Леший действительно хотел задеть как минимум одного из присутствующих. Зачем? Просто интереса ради. Наблюдать за реакцией — это же весело.
Пламя оргии разгоралось всё ярче. Накал страстей ощущался и там, средь обилия голых тел, и тут, в зале, где с виду ничего толком и не происходило. Просто играл человек, а другие его слушали. Но каждый на его игру реагировал по-разному.