И вот, она снова здесь, снова рядом. Снова зовёт его. Но рано, рано отвечать на зов. Раны ещё слишком свежие, а боль — острая.
Нужен отдых. Нужен покой. Найти покой в себе — и дарить его остальным.
Иначе — лишь только ад.
Глава двенадцатая. Чужое небо
Жизнь пронизана непрерывной нитью мгновений, которые решают всё. Сейчас ты счастлив и тешишься в обществе прекрасного незнакомца или незнакомки, а потом получаешь новость, от которой хочется умереть. И то и другое мгновение — твоя жизнь. Поэтому сложно получать от неё удовольствие, если стремишься насладиться всей её непрерывной цепочкой: она слишком сложная и пёстрая, чтобы получать от неё радость в целом. Гораздо проще и полезнее научиться возвращать себя в те мгновения, когда ты был счастлив, чтобы суметь выжить тогда, когда хочется сдаться, и помнить: ничего не решено заранее. Следующая секунда всё решит, как когда-то сделали предыдущие.
Сон сидел у ворот особняка Мальца, и его трясло. Случившееся никак не могло и не хотело укладываться в голову. Почему всё именно сейчас? Почему именно в тот момент, когда крылья только-только набрали сил, чтобы расправиться, а душа уже готова воспарить ввысь, чтобы занять своё законное место на престоле меж двух солнц, лапы дьяволицы вцепились в глотку и тянут на дно? И на дно ли? Ведь по сути — Полина просто спросила, где он сейчас, как он. Она выказала своё беспокойство о его персоне, значит, ей не всё равно. Но отчего тогда так больно, что хочется плакать?
Снова пыльный город. Снова некогда волшебная, а ныне — проклятая ночь. И снова чувства страха, стыда и позора. Не девушка, не люди, а Сон — он сам виновен в своём горе. Будь он смелее, будь он увереннее, лучше… Будь он другим.
«А что изменилось бы? — спросил он себя».
Будь он другим, как бы он поступил? И вообще познакомился бы с ней, заинтересовал её? Быть может, всё именно на своих местах, и волчица даёт ему второй шанс, снова зовёт его с собой в своё бесконечное путешествие? Быть может, быть может, быть может — слишком много неопределённого, чтобы утверждать хоть что-то. Ясно только одно — сейчас ему больно, и даже причину своей боли он выразить не может.
Всё это время он только и делал, что бежал, бежал, без оглядки, исполненный чувства исступлённого страха и стыда. А она — неужели она ждала его, думала, когда же вернётся?
Быть такого не может.
Юноша лёг на траву и уставился на осеннее небо, полное невозможно ярких звёзд. Как давно он не смотрел на них? Вот так, просто лежать и изучать незнакомые созвездия, любоваться ими. Но нет. Не просто любоваться. Он искал его звезду. Звезду, которая воззвала к нему. Не может Полина быть обычным человеком. Она где-то там, всё время рядом и в той же мере бесконечно далеко. Видит его, наблюдает за ним.
Когда он был ещё совсем ребёнком, часто воображал, что звёзды — это души людей, и каждый человек одновременно переживает две жизни: одну здесь, на земле, а другую — в небе. И если знаешь свою звезду, можно проследить связь, мысленно проведя линии, между твоей звездой и звёздами других людей. И твоя жизнь там отличается от жизни здесь, может влиять на земные события. Главное — понять, кто же ты там.
Ворота отворились, и размышления были прерваны обеспокоенным голосом Мальца.
— Я уже испугался, что вы потерялись.
Сон повернул взгляд в его сторону, сел, опираясь на стену забора.
— В какой-то мере, друг мой. Нет, дорогу туда и обратно я нашёл. Тут можете быть спокойны.
Мальц опустился к нему, сел напротив, чтобы видеть глаза.
— Но вы взволнованы. Или расстроены. Что-то случилось?
— Не знаю, Мальц, — вздохнул Сон. — Не знаю. Пойдём внутрь? Хочу курить, а на улице не люблю. Посидишь со мной, пожалуйста?
Собеседник на мгновение скривился в отвращении, но после — пожал плечами.
— Если ты просишь.
Затем он поднялся и протянул руку другу. Тот с благодарностью принял помощь, и они проследовали в дом.
Уже в тронном зале, утопая в уюте кресла, Граф смог вздохнуть спокойно. Хозяин дома сел чуть поодаль, чтобы вдыхать дым сигарет как можно реже.
Не хотелось музыки. Никакой. Хотелось слушать ночную тишь и надеяться, что события вечера — это просто больная игра воображения. Но всё было реальностью: неизвестный номер по-прежнему отображался в журнале вызовов, и длительность разговора не оставляла никаких сомнений.