Гудок очередного поезда. Нависающий, давящий вечер. Тяжёлый воздух сдавливал грудь. Поднявшийся ветер хлестал лицо.
Вокзал — царство одиноких. Сюда приходят прощаться. Составы, подобно ладье Харона, увозят людей по рельсам в Лету. И когда они вернутся — одному Тёмному Фараону известно.
Сон бежал вдогонку за почти исчезнувшей электричкой. Он гнался за ней до последнего. Полы плаща путались под ногами. Сердце вырывалось из грудной клетки. Ему было плевать. Он хотел, хотел, чтоб та девчонка его услышала. Чтобы запомнила, чтобы не забыла. На какой-то миг, сидя с ней рядом, он поверил в то, что она нужна ему.
Наконец, он остановился.
Пустая, заполненная толпой, платформа. Все снуют туда-сюда. Встречают близких, близких и провожают. Смеются, плачут, обнимают, целуют. У каждого человека своя история, своя печаль. Свои страхи и переживания. Хочешь ощутить себя одиноким — заройся поглубже в толпу.
— Эй! — воскликнул парень, обращаясь в сами небеса. — Если ты меня слышишь — увидимся в Новом Мире!
И никто не услышал его призыва. Даже не обернулись. Но Сон чувствовал. Верил в то, что она — она его слышит.
Он по привычке запустил руку во внутренний карман плаща — к телефону. Проверить время. И даже не сильно расстроился тому, что тот пропал. Напротив, там были все контактные данные: страничка «Вконтакте», «мыло», блог…
«Если захочет — обязательно свяжется, — с улыбкой подумал он».
Печально, конечно, что мобила пропала — но так незнакомка сможет выйти с ним на связь, если что. Или — он с ней. Позвонив. А теперь — домой, нельзя терять ни минуты.
Масса людей ввалилась в здание вокзала — и проплыла дальше, к выходу на привокзальную площадь.
Густая биомасса, которая скоро развалится на отдельные маленькие-маленькие молекулы, что продолжат своё броуновское движение. Кто-то с кем-то вступит в реакцию. Кто-то кого-то оттолкнёт. А кто-то притянет. Кто-то останется сидеть у фонтана, а некто — найдёт себе единомышленников, и им будет хорошо. Кто-то исчезнет, кто-то появится. Это сладкое чувство уникального единства во всеобщем одиночестве. И уникального одиночества во всеобщем единстве.
Всё единое единственно.
Глава вторая.
Пьяная колыбельная
Электричка мчалась на всех парах. Сквозь врата затхлого города, по пути к свободе.
Девушка в зелёном свитере надавила на раздвигающиеся двери и ввалилась в вагон. Немного пошатываясь, упала на ближайшее сиденье у окна. Облокотившись на подоконник, она провожала закат. Небеса наливались багрянцем, давили раскалённым металлом свинцовых облаков. Едко-алый цвет болезненно-желтушного солнца резал глаза. Создавалось впечатление, что кто-то неудачно готовил яичницу. Или что солнце сейчас стошнит. Прекрасный закат. Он прекрасен своей редкостью, и в то же время таких закатов на её памяти была масса.
По крайней мере она сбежала оттуда.
Более того, у неё теперь есть деньги и телефон, которые можно всучить кому-нибудь, чтоб выручить ещё денег.
Точно! У неё же есть телефон. Которым, однако, нежелательно светить. Мало ли — парнишка ещё и в ментуру стукнет, совсем нехорошо будет. А ещё у неё есть его проездные и Библия.
Она достала из позаимствованной походной сумки мобильник парня, повертела его в руке. Милая штука, сенсорный. Маленький, удобный. Пальцы нащупали кнопку включения. Экран засветился: телефон просто стоял на блоке.
Ага, потянуть за колечко — и клавиатура разблокирована.
Девушка знала это, так как раньше уже сталкивалась с подобными телефонами. Сейчас её интересовали СМСки.
Надо отписаться Филину, чтоб ждал её прибытия.
А ещё — великий соблазн заглянуть в электронный блокнот. Раз уж держишь в руках отрывок чьей-то жизни, то почему бы не заглянуть? Это уж всяко увлекательнее, чем Библия — там только об инцесте, войне, евреях и магии. Она честно прочла её как-то под метом в надежде узнать что-то новое о мире вокруг и проникнуться религией, но, увы, закрыв последнюю страницу Писания, никаких новых мыслей так и не обнаружила. А цитат нахваталась.
Так.
Раздел «сообщения» — «Написать новое».
«Скоро буду у тебя, мой седовласый брат. Жди.
Полина Т».
Сообщение отправлено.
В этот раз она назвалась Полиной. Выбрала это имя себе. Естественно, получателя тоже звали не Филином.